Трава и солнце

В коридоре бесшумно появился Виталик; Катран заслонял вход, и тот протиснулся мимо него в гостиную. И, протиснувшись, сказал:

«Здравствуй, Жора».

«Здорово», — произнес Катран и как-то глупо и не очень культурно хихикнул, потому что уж очень не был Виталик похож на его родню.

«Ты чего это?» — с грустным осуждением посмотрел на него Виталик, с ногами забрался в кресло, натянул зачем-то на кисти рук, точно ему было холодно, рукава пестрого свитерка и недовольно повел плечами.

И снова с ног до головы окинул Катрана и остановил глаза на его ботинках. И долго не подымал их. Катрану вдруг стало противно от всего этого. Он тоже глянул на свои ноги и увидел, что сильно наследил. И с его пальтеца капало на паркет. Катран молча вышел на крылечко и снова стал вытирать ноги и отряхиваться. А когда вернулся, опять напоролся на глаза Виталика, и они тотчас скользнули с его лица на ноги. «Вот гад!» — подумал Катран.

Вверху между тем послышались негромкие голоса — Лилькин и Карпова. Вдруг Катран почувствовал духоту и липкий жар. На него накатывало. В этом стоянии в дверях и ожидании было что-то унизительное. Молчать больше не мог.

«Ну, как живем?» — развязно спросил он.

«Да так… — Виталик хмуро посмотрел на него. — А ты?»

«А я прекрасно!» — чуть не крикнул Катран.

В глубине его что-то стало твориться. Шириться. Лезть наружу. Он смотрел на аккуратненько причесанную головенку Виталика, на его серьезненькие глазки, и в душе вдруг тяжело заворочалось подозрение: Карпов вызвал Виталика не просто так, не для того, чтобы «занять гостя» — какой он гость! — а для того… Да, да, для того, чтобы он, Катран, не упер чего у них…

Гады! Надо уйти, убежать отсюда.

Но Катран, сжав в карманах кулаки, стоял и ждал, только стоял уже не на пороге, а в коридоре, у самых дверей. Ненависть с каждой секундой росла, тяжелела, царапала его, скрипела в нем.

Наконец сверху раздались шаги, и вниз спустились Лилька и Карпов.

Она приветливо, по-родственному — это она умеет — улыбнулась ему.

«Привет, Жора… Что ж ты не раздеваешься?»

«Я на минуту», — выдавил Катран и уставился в книги на стене.

«А ты донесешь машинку? — спросила Лилька. — Может, мама у нас пошьет?»

«Донесу».

«Ну конечно, донесет, — поддержал его Карпов. — Чтобы такой молодец да не донес! Небось мускулатурка — во! Дай-ка пощупать».

Катран и с места не сдвинулся.

«Не хочет, чтоб мамка заходила, — понял он. — Карпов ведь терпеть не может нас за то, что мы простые, и еще за то, что нас слишком много».

«Даете или нет?» — спросил он, готовый рвануться с места.

Лилька побежала в другую комнату, а Катран тяжело молчал в дверях.

«Как будто самим купить нельзя, — сказал вдруг Виталик. — Пить меньше надо…»

У Катрана сорвались сжатые челюсти, но он тут же подобрал их и водворил на место — сжал.

Лилька поставила перед ним на стул машинку в полированном футляре и опять посокрушалась:

«Ну как же это так: раз в год придешь, а и не разденешься? Хоть чаю попей… А?» Катран поднял и поудобней обхватил руками машинку.

«У нас и торт остался «Подарочный». Поешь? Ну тогда маме хоть снеси кусок. Я заверну…»

И здесь у Катрана сорвались и запрыгали челюсти.

«Нам не нужны ваши объедки! — Он плечом двинул дверь и быстро пошел по коридору. — Сволочи! Крабы!»