Трава, пробившая асфальт

— Ну и кто тут к нам приехал? — сухим тоном спросила она. Резко спросила, недружелюбно. Малообещающее приветствие, могла бы встретить подушевнее.

 От неожиданно сурового обращения я съежилась, и душу охватил знакомый холодок, часто посещавший меня в мои детские и юношеские годы. Директриса же, скользнув по мне небрежным взглядом, повернулась и зашла в корпус.

 Через некоторое время к нам вышла старшая сестра Эльвира Алексеевна, улыбнулась, поздоровалась, спросила, как зовут. Я вкратце рассказала про Ольгу и про себя. После необходимых согласований нас выгрузили из машины, медсестра и шофер из Инского дома попрощались и уехали.

 Мы с Ольгой сидели в холле со своими вещами. Было непривычно и неловко вот так сидеть на всеобщем обозрении, где каждый тебя разглядывает. От нечего делать я разглядывала холл — большой, светлый, мраморный пол смахивает на вестибюль гостиницы, каковым его показывают в фильмах. Подошла приветливая медсестра и пригласила:

— Пойдемте, я покажу вашу комнату.

 Мы с Ольгой поспешили за ней. Я в этот раз выпросила в Инском доме свою коляску, директриса Надежда Васильевна любезно разрешила мне взять ее с собой. Так что в Новокузнецком доме гордо ехала по коридору на своем личном транспорте.

 Нам открыли еще не заселенную комнату, в которой стояли две застланные кровати. А интерьер, ну, в точности гостиничный! И ощущение пребывания в гостинице не покидало меня в тот первый вечер.

 Прожив неделю, я почувствовала дискомфорт. Сначала не поняла, отчего здесь так здесь? Потом, будучи на улице, разобралась. В Инском доме много простора и открытая даль — ничто не закрывало перспективу. Новокузнецкий дом окружали жилые многоэтажки, и лишь в одном месте маячил далекий лес.

 Привыкшая жить среди простора и зеленых массивов, я поневоле затосковала о Новокузнецке своего детства. Но город Новокузнецк был уже другой, вокруг обитали совершенно незнакомые мне люди, да и тот пятачок, где стоял домик моего детства, давно застроили.

 На меня обрушилась депрессия, не хотелось ни читать, ни писать. Хоть беги обратно в Инской, под ветвистые кроны карагачей! Но здравый смысл шептал мне, что это временное явление, я адаптируюсь, что тоска пройдет, ведь добилась того, чего всю жизнь хотела.

 И я стала усердно, упорно, упрямо топить эту тоску, загонять на самое дно души, заслонять позитивными и конструктивными мыслями. Да здравствует мое упрямство! Мне не сразу удалось справиться со своим состоянием, но все-таки удалось. И неприветливый город постепенно стал мне нравиться, и рабочий настрой постепенно вернулся.

 Журналистка Тамара Бохан

 Недели через три после моего прибытия в Новокузнецк в комнату вошла незнакомая женщина в сопровождении старшей медсестры Эльвиры Алексеевны.

— Тамара, познакомься, это корреспондент из газеты «Металлург Запсиба», ее к тебе директриса направила, — сказала Эльвира Алексеевна и ушла.

— Здравствуйте! Присаживайтесь, не стесняйтесь, — пригласила я жестом миловидную женщину.

 Она присела на табурет и представилась:

— Меня зовут Тамара Петровна Бохан, я журналистка. Меня ваша директриса заинтриговала: сказала, что здесь живет очень интересный человек. Можно я буду задавать вам вопросы, а вы будете на них отвечать?

— Конечно, конечно, — сдавленно ответила я, разволновавшись. Не так уж часто меня посещают корреспонденты. А тут такая симпатичная корреспондентка, да еще моя тезка. И, оказывается, наша суровая директриса способна на добрые поступки, заинтересовала мною газету «Металлург Запсиба».

 Я справилась с волнением, и мы с Тамарой Бохан подробно поговорили. А в дальнейшем стали добрыми приятельницами. Она чуть старше меня и такая славная, обаятельная, широкая душой и щедрая сердцем. И эта тезка оказалась ниспослана мне судьбой будто в противовес тезке из Прокопьевского ПНИ — докторше Тамаре Федоровне, чье безжалостное медицинское заключение подтолкнуло меня к самоубийству. Та Тамара чуть не погубила меня, а эта Тамара вселяла новые жизненные силы.

 Тамара Бохан часто навещала меня, и мы вели разговоры обо всем, что нас окружало. Когда у нее возникали жизненные трудности, она делилась ими со мной, как с равной, а я старалась поддержать ее советом или просто внимательно выслушать и подбодрить. И из общения с Тамарой сделала для себя полезный вывод — любой человек, даже успешный и удачливый, может испытывать трудности, и все-все, даже самые умные, обеспеченные и независимые, нуждаются в понимании и участии.

 После того интервью я поняла, что если в газете выйдет очерк Тамары Бохан обо мне, то кто-то из моих многочисленных новокузнецких родичей — родители, тетки, родные и двоюродные братья-сестры — прочтет и узнает, что я нахожусь здесь. А пока что еще никто из них не в курсе, что я перебралась на родину в Новокузнецк.

 Но напрасно понадеялась на это чудо, никто из моей родни на тот очерк «не клюнул», может, не обратили внимания, или же газета никому не попалась на глаза.