Травма и душа. Духовно-психологический подход к человеческому развитию и его прерыванию

В этом сновидении Майк добровольно отдает себя в руки демона гнева, который всю жизнь мучил его. Это напоминает классическое толкование Юнгом того, как в библейском сказании Иов добровольно предстает пред гневом Господним (Jung, 1952a). Видимо, это следует из его сострадания к своему тревожному я. Он хочет жить более полной жизнью и знает, что это означает преодолеть страх, которым питался его демон. Пускаясь в бега, он, так сказать, «давал Нацисту работу», однако теперь, добровольно жертвуя собой, он «бросает вызов» своей собственной яростной защите. Хотя это не превращает фигуру Нациста в доброжелательно настроенного компаньона, все же это объединяет их – они оба промокают до нитки в потоках прорвавшейся воды. Вода часто символизирует жизнь и чувства.

Читатель, возможно, заметил параллели между темой этого сновидения – необходимым возвращением, чтобы встретиться с Нацистом-демоном, который является «первопричиной его бегства», – и девятым кругом спуска Данте в предыдущей главе, где должен состояться действительный контакт странника и его проводника с телом Дита. Только после этой встречи прояснится, где выход из ада. В словах Майка Нацисту: «Я знаю, как много значила эта погоня в твоей жизни» – сновидение передает мудрую мысль (выраженную в несколько насмешливой и шутливой манере) о том, что фигура Нациста (Дита) питалась – и, возможно, была создана – энергией тревоги Майка и его бегства от невыносимых аффектов. Иными словами, страх Майка и лицо Нациста являются двумя личинами одной и той же динамики, двумя сторонами одной медали.

Гнев в переносе

Кроме того, что Майк старался контролировать свою драчливость вне терапии, он работал над своим гневом в переносе. Через 18 месяцев аналитического процесса я взял продолжительный летний отпуск. Когда мы вернулись к нашему процессу, он сообщил, в какой ярости он был во время перерыва. Возобновилась его детская астма и вместе с ней чувство беспомощности, зависимости и ярости. «Вы не в состоянии принять на себя ответственность за то, что начали, – сказал мне Майк. – Я был абсолютно не готов потерять вас… к счастью, вы дали мне кое-что почитать во время перерыва[38], и это было для меня символическим контейнером, но я должен сказать вам, что когда я плавал туда и сюда вдоль Атлантического побережья, я вас проклинал. Вода кипела!»

Однако этот момент оказался felix culpa[39]

– разрывом, который мы вместе устранили. По мере того как я слушал Майка и принимал его гнев, я понимал обоснованность его претензий ко мне. Мне удалось распознать за его гневом неподдельную боль и рану, которую нанес ему долгий перерыв в нашей работе, так что я был поставлен перед необходимостью найти какое-то внутренне решение этой проблемы: с одной стороны, моей потребностью в таких длительных перерывах для отдыха, а с другой – тем, как это сказывалось на людях, за которых я нес ответственность, согласившись быть их терапевтом. Фактически тут была ответственность, от которой я уклонялся отчасти при его содействии, то есть до этого события мы оба не осознавали всей степени его глубинной зависимости в переносе. Мой недосмотр «промыл ее», показав, какой она была, а также дал ему значительное преимущество для выражения его закономерного гнева. То, что происходило между нами, стало более «реальным», и теперь обе стороны его внутреннего мира – любовь (фемининность) и агрессия (маскулинность) – стали сосуществовать, теперь уже не как жертва и преследователь, но в более интегрированной истории. Например:

Я захожу к себе домой и обнаруживаю там много мужчин, все раскладывают себе на тарелки стейки из моего холодильника! Все эти ребята сидят и едят мое мясо! Голодная орда! Меня все это крайне возмущает, и я хожу по комнатам в поисках главаря этой банды, чтобы выгнать его. Наконец я нахожу его в своей спальне – в моей постели!.. с женщиной. Оба выглядят расстроенными. Когда я вижу это, вся моя агрессия куда-то девается. Я спрашиваю его, что не так. Он говорит, что все дела в женщине. Ей больно от чего-то. Я говорю ему: «Послушай, женщин иногда надо коснуться там, где им больно… тебе нужно быть терпеливым с ней и если ты будешь таким, все изменится к лучшему, и она сможет веселиться с тобой, станет возможной настоящая глубокая радость».