Травма и душа. Духовно-психологический подход к человеческому развитию и его прерыванию

По мнению Шора, этиология травмы прямо соотносится с такими событиями в отношениях, когда ребенок, всецело зависящий от матери, терпит неудачу в поисках эмоционального резонанса с ней ради интерактивной модуляции и регуляции своих негативных аффективных состояний, так что он оставлен в пугающем его состоянии перевозбуждения, что приводит к диссоциативным состояниям, которые, в свою очередь, оказывают влияние на развивающееся правое полушарие. Интенсивные состояния перевозбуждения и страха в результате травматического опыта в ходе ранней привязанности оказывают пагубное воздействие на правое полушарие в критические периоды его развития. В результате возникает хроническая дефицитарность в нейронных цепях, связывающих лимбическую систему с отделами вегетативной нервной системы, которые принимают участи в регуляции эмоциональных состояний.

Таким образом, опыт ранней привязанности младенца к тому, кто о нем заботится, определяет процесс созревания мозговых структур, особенно правого полушария, которое доминирует и находится в состоянии «онлайн» в течение первых 18 месяцев жизни. Шор также отмечает то, что правое полушарие более непосредственно связано с филогенетически более древними центрами ствола головного мозга и лимбической системы, отвечающими за эмоциональные реакции, а также с автономной нервной системой, регулирующей состояния гипер– и гиповозбуждения. Поскольку правое полушарие тесно связано со стволом головного мозга, а значит, с телом и бессознательным, то именно оно поддерживает у растущего ребенка связь с сильными эмоциональными переживаниями и служит «клеем», на котором держится целостность имплицитной я-

системы – выступает в качестве «биологического субстрата человеческого бессознательного» (см.: Schore 2011: 81; Schore, 2003b: 276). При отсутствии такого «клея» интегрирующих функций правого полушария пропадает ощущение внутренней связности и согласованности я. Защиты от целостности начинают доминировать и либо препятствуют интеграции, либо активно действуют против уже достигнутого интегрированного состояния, теперь ставшего невыносимым.

Шор склонен считать, что в период раннего формирования именно в правом полушарии (в том числе в «высшей» орбитофронтальной коре) локализуются последствия травмы и следующей за этим диссоциации (см.: Schore, 2009: 9). Однако ранняя травма явно имеет билатеральные последствия. По моему опыту, сходному с выводами других психоаналитиков, таких как Ференци (Ferenczi, 1988), Винникотт (Winnicott, 1949), Корриган и Гордон (Corrigan and Gordon, 1995), многие дети латентного возраста с историей ранней травмы были резко выброшены из своего эмоционального и воплощенного я и стали преждевременно опираться на «высшие» рациональные психические функции (левое полушарие). При этом они получили возможность контролировать и/или отрицать в полной мере последствия травматического опыта или давать ему альтернативные «интерпретации». Как отмечает Макгилхрист, левое полушарие – это полушарие отрицания (McGilchrist, 2009: 85).

Данные Шора отчасти подтверждают эту гипотезу:

Хотя диссоциация запускается подкорковыми механизмами, она регулируется высшими кортико-лимбическими центрами. Патологическая диссоциация является следствием неэффективного функционирования фронтально-лимбической системы, которая не может регулировать начало диссоциативной реакции и затем осуществлять ее корректирование. Напротив, в течение длительного времени расторможенные низшие подкорковые центры, особенно правая амигдала, поддерживают диссоциативную реакцию.

(Schore, 2009: 15)

Итак, в терминах концепции системы самосохранения, тиранические внутренние «голоса», которые высказывают негативные обвинения, и интернализованные «объекты», которые являются носителями этих голосов, по-видимому, могут быть левополушарными внутренними объектами, обладающими отрицательной валентностью. Установив тиранический контроль, они дают уничижительные и вызывающие сильное чувство стыда «интерпретации и комментарии» каждому переживанию ребенка, тем самым провоцируя и усиливая диссоциативные реакции, поддерживаемые амигдалой (правым полушарием), и препятствуя ее коррекции более позитивными переживаниями. (Любому, кто пытался помогать людям, пережившим травму, предлагая позитивные и успокаивающие интерпретации, известна эта фрустрирующая реальность.)