Травница

Угадала правильно. Переглядывание наше с Вадимом Сергей воспринял очень тяжело. С одной стороны, я его понимала: быть отодвинутым от событий в собственном доме — это очень обидно. С другой — наваливать на него ещё одну проблему, что под носом творятся довольно странные дела, тоже не хочется.

Пока вечером делала ему перевязку, очень сильно ощущала его отчуждённость. Я уже привыкла к его прикосновениям. Сейчас он ни разу не дотронулся до меня. И не сказал ни слова, которые говорятся только наедине. Впрочем, потом мне стало не до его отстранённости. Я наконец отошла от наваждения свалившейся на меня идеи и попыталась мыслить практически.

Практическое мышление подсказало мне, что мужчины ни за что не отпустят меня куда бы то ни было в одиночку. В общем, копытня в тарелки я не закинула, но кое-что незаметно в салаты и в подливу добавила. Марине ничего добавлять не стала. Она и так спала по ночам крепко-накрепко, как сама высказывалась не однажды, восторгаясь чистым воздухом пригорода…

Ужинали при включённом свете: за окнами собиралась гроза, и потемнело так, будто наступило преддверие ночи. Поневоле разговаривали негромко, но оживлённо. В основном командовала парадом за ужином Марина. Она легко задавала темы и тон беседы, и её женское очарование было так велико, что даже я, сосредоточенная на скорой "прогулке" по саду, отвлекалась от своих мыслей и болтала от души.

… Боюсь, я сама виновата в том, что произошло. Не умею притворяться. То есть умею сыграть, но только если шутливо. И скрываться не умею. А мне очень хотелось присмотреть за тем, все ли, кому я подсыпала заговоренного снотворного, съедят свои порции. И, неумелая шпионка, искоса бросала взгляд то в одну тарелку, то в другую. Может, это прошло бы незамеченным, если бы Сергей, как и остальные, ужинал. Но сколько ни бросала взгляд на его салат, он только неохотно ковырялся в нём, перекидывая вилкой кусочки по тарелке — с одной стороны на другую, будто постоянно размешивая.

Когда я в очередной раз исподтишка заглянула сначала в тарелку Вадима, а потом — Андрея, секунду спустя мне пришлось перевести взгляд в тарелку личную. Кто-то так тяжело взглянул на меня, что глаза трудно было поднять. Сергей, конечно… Давление ослабло, и я немедленно посмотрела в его тарелку. Полная. Глянула на него и съёжилась. А он опустил глаза на свою тарелку, обвёл испытующим взглядом тарелки перед Андреем и Вадимом и снова уставился на меня. Жёстко. Понял? Он поймал мой взгляд и держал его, не отпуская… Чёрт… Так нельзя давить! Я вскинула подбородок: ну и гляди!

Гром прогрохотал так внезапно, что мы оба вздрогнули и вроде как обрели нормальное зрение, заметив, что на нас смотрят все присутствующие. Кажется, я покраснела. Зато Сергей отложил вилку и сказал:

— Андрей, спасибо. Больше в меня не влезет. Пойду поработаю немного.

И выехал из-за стола, а потом и из столовой.

— Всё по-прежнему? — вздохнула Марина, глядя на расстроенного Андрея. — Когда нервничает — не ест? Ничего, Андрюша. Я попробую чуть позже отнести ему что-нибудь лёгкое. Может, хоть покусочничает.

Уже в молчании — и начинающаяся гроза не располагала к беседе — мы доели ужин и разошлись: Марина — к себе, мы с Андреем — на кухню, а Вадим, забрав от входной двери Регги, — обходить дом.

— Извини, — сказала я Андрею. — Я не думала, что он так расстроится.

— Ты-то при чём? Не явись с волком, ещё неизвестно, что было бы с нами. Может, лучше подумать о том, как объяснить Сергею, что мы видели и чего так испугался Альберт? Проблема в том, как бы это сделать так, чтобы он поверил. Слова подобрать…

— Легко сказать — слова подобрать, — проворчала я, убирая хлеб в хлебницу.

Думали-думали — ничего не придумали. И решили не заморачиваться. Завтра ведь такой день, что не до личных обид.

Но, как я и думала, Андрей предупредил меня, что без кого-либо из них, Андрея или Вадима, я из дома не выйду. Я покивала и вздохнула. Вовремя додумалась с ужином.

А гитару я предложила спрятать в комнате Сергея и положить её потом где-нибудь на видном месте. Пусть гадает — от кого. Ночью это будет сделать легко, пока дежурим возле него. Если за ужином снотворного не получил, отвар всё равно выпьет… О последнем я, конечно, умолчала.

Перед тем как уйти из кухни, покормила Стаха, отчего он воспылал ко мне горячей благодарностью и решил помочь мне скоротать вечерок. Пересекая холл, мы кивнули Вадиму и торжественно вздёрнули хвост, приветствуя Регги. Они нам поулыбались.

Закрывая за собой дверь, я мельком оглянулась. Вадим ещё улыбался, но улыбка его была вялой и сонной. Снова вздохнув, я закрыла дверь.

Стах немедленно вскочил на кровать. Чуть я села, он сразу привалился ко мне и принялся приводить себя в порядок, не мешая думать.