Травница

Сергей нехотя отпустил меня переодеться, на чём настояла Марина. Кажется, он не понимал, что в юбке и в футболке мне среди гостей по крайней мере неловко. Я в душе похихикала и себе наказала чуть позже напомнить ему, что он сам хотел дать мне денег именно на соблюдение дресс-кода.

Мы с Аней шмыгнули ко мне в комнату, где первым делом прямо на подоконнике я обнаружила недавно пропавшее церковное колечко. Теперь понятно, почему кольцо с помолвки сидит на пальце так, словно век здесь находилось! Интересно, кто стащил его у меня: Сергей или Андрей?.. Так. Пришлось в темпе заняться собой. Переодеться труда не стоит. Переобуться — тоже. Но что делать с волосами? Распустить нельзя. Будучи густыми, они мгновенно разлохматятся.

— Высокий "хвост" — и две пряди по вискам подвить, — предложила Аня.

— С моими-то скулами — собирать волосы? — проворчала я.

— Забудь про скулы! Они у тебя нормальные, — рассердилась Аня. — Это ты с детства придумала себе какой-то странный идеал красоты и с тех пор психуешь из-за внешности. В конце концов, могу тебе их немного пудрой притенить. Зная про твою убогую косметику, я кое-что привезла. Так что — не боись! Сейчас всё сделаем!

В общем, сестра заплела мне косу, воткнув в неё какие-то симпатичные металлические побрякушки и сообщив, что в летней Англии сейчас это писк моды. Критически оглядев тёмно-зелёное платье, мягко облегающее меня, чуть ниже колена, Аня показала большой палец и потащила меня в холл. Каблуки я всегда любила, но в последнее время перестала носить: денег хватало только на дешёвку, а у такой обувки или каблуки летят на раз, или я слетаю с них, поскольку колодка туфель или босоножек была неудобной. Вот и перешла на плоскую подошву. Но эти… Босоножки — из одних ремешков, но облегали мои ноги не хуже сапожек. Я чувствовала себя в них так комфортно, что летела по холлу к Сергею.

Тот разговаривал с двумя гостями — привычно насмешливо. И меня увидел издали между ними. Буквально в секунды закончил разговор, и я смогла подойти. Специально не спешила, чтобы платье разглядел. И обувку. Хвасталась. И боялась, что не угодила.

А через секунды млела от собственнической улыбки, медленно возникающей на его лице. И от белых роз, плетями в узорной дорожке бегущих ко мне от его кресла.

— Моя леди, — словно впервые сегодня видя, низким голосом поприветствовал Сергей и, взяв меня за руку, поднёс ладонь к губам. — Вы сногсшибательны…

Меня и от его-то слов проняло так, что вспыхнула немедленно, а уж когда он прикоснулся тёплыми губами к коже, глядя при этом мне в глаза, поблёскивая своей прозрачной зеленью, то чуть ноги не подогнулись от слабости.

— Не отходи больше от меня, — велел он и потянул встать рядом, после чего немедленно заговорил с двумя подошедшими к нему мужчинами до жути делового вида.

После того как меня буквально вышибло из их короткого разговора, насыщенного экономическими терминами и цифрами, я обнаружила, что Сергей мне не доверяет: приказал не отходить, а сам крепко держит меня за руку. И не разделиться: розовые лозы крепко оплели наши руки… Теперь усмехнулась я: а похулиганить? Вот возьму — и благо что не видно за спинкой кресла, поглажу тебе спину свободной рукой? Как положила тебе ладонь на спину тогда, когда гнала в тебя энергию, которую из тебя в один момент выпил Альберт?.. Кстати, где он? Странно, что он оставил Лину с какой-то небольшой компанией — за нею ведь не задержится: уже флиртует со всеми мужчинами подряд — и так отчаянно, будто в одно мгновение подзабыла все свои светские ухватки…

Сердце у меня бухнуло так тяжело, что пальцы нечаянно вздрогнули в ладони Сергея. Он споткнулся на фразе, но договорил и распрощался с гостями, которые тут же поспешили из холла. А Сергей слегка дёрнул меня за руку, напоминая о себе.

— Что-то увидела?

— Альберт, — прошептала я, кивая в угол с диванами. — С мальчиками.

Давних соседей, Мишку и Бориса, Сергей пригласил на день рождения так, как пригласил бы просто зайти на вечерок — скоротать время. Мишкин отец приехать не мог, но со студентами передал подарок — коробку итальянских вин. Так что ребята наслаждались свободой передвижения в холле, вкусной едой со шведского стола и разговорами, в которые вмешивались порой бесцеремонно, но с такой юношеской непосредственностью, что им прощали, принимая во внимание возраст.

Теперь с ними сидел Альберт. И ребята его внимательно слушали, не то что серьёзные, а скорее — сонные. Не такие, как недавно я их видела, активные и радостные от наплыва народа.

Улыбка Сергея медленно опала. А его пальцы непроизвольно сжались, жёстко сжав мою ладонь.