Травница

Сергей начал спуск осторожно. Я видела, как побелели костяшки его кулаков, когда он вцепился в подлокотники. Моторчик тихонько запел, но Сергей всё равно немного нервничал. Это особенно стало ясным, когда его напряжённый кулак нечаянно сдвинулся так, что слегка упёрся в край моей ладони. Так и спустились — ладонь к ладони. Ребята открыли входную дверь, и Сергей выехал на крыльцо. Я только отцепила застывшую ладонь от подлокотника, как Сергей удивлённо взглянул на меня.

— Пандус ещё не закончился.

Я открыла рот напомнить, что, вообще-то, пандус с крыльца довольно плоский, чтобы переживать из-за поездки. Но почему-то взглянула на Андрея, а тот, встретившись со мной глазами, быстро покачал головой. Чего это он? Имеет в виду, что нельзя тревожить больного? Что нужно выполнять все его прихоти и капризы?..

— Хорошо, — уступила я.

И тут Сергей меня ошарашил. Он, взяв меня за руку, лично положил мою ладонь на подлокотник своего кресла. Держись, мол.

Затихарившись, я шла с ним рядышком, стараясь не замечать, что его ладонь теперь не прикасается к моей, а властно лежит на моих пальцах.

Странные, незнакомые мысли проникли в мою бедовую голову. Ну ладно. У меня материнский инстинкт. А… Сергей? Что с ним? У него давно не было женщины, так понимаю. И что из этого? Может, ему просто приятно, что я рядом? Ведь я напрямую и сразу сказала, что на чувства не способна.

Закравшееся недоумение заставило меня приглядеться к Сергею во время прогулки. И обнаружить интересную вещь: он изменился. Ну понятно, что вскрывшиеся раны заставили его быть очень напряжённым. Мой отвар снял лишь часть боли. Оттого ли, или ещё из-за чего, но выглядел он ещё и очень надменным. Больше никаких опущенных голов. Подбородок — кверху да так, что чуть не высокомерно. И — да, появилось что-то капризное в изогнутой линии его обычно крепкого насмешливого рта.

— Я выгляжу так подозрительно? — внезапно спросил Сергей, резко обернувшись ко мне. Взлетев от этого поворота и опустившись, прядь волос скользнула по моей руке, отчего она покрылась гусиной кожей.

— Ну очень подозрительно! — подтвердила я, стараясь перевести в шутку своё пристальное наблюдение, за которым он меня и поймал. — У тебя роскошное кресло, на нём столько приспособлений, что вполне можно заняться контрабандой. Признавайтесь, обвиняемый, занимались ли вы в течение последних нескольких лет чем-то предосудительным? И не связана ли эта ваша деятельность, буде таковая имеется, с контрабандным промыслом?

Он поднял одну бровь — здорово у него это, кстати, получилось, прямо по-королевски, и, глядя на меня почему-то сверху вниз, хотя смотрел снизу, сказал:

— В основном занимаюсь только пиратством.

— Так нельзя! — возмутилась я больше в шутку, чем всерьёз. — Я же умру теперь от любопытства, если не узнаю, в чём заключается это пиратство! Ты грабишь корабли или флибустьерствуешь, отвоёвывая земли?

— Я разносторонне деятельный пират, — заявил Сергей и быстро опустил глаза, словно куда-то хотел взглянуть — в сторону, но передумал. — И корабли граблю, и колонизирую вновь открытые земли.

Мне легче. Я не скована креслом. Так что довелось проследить очень мимолётную сценку не сценку — точно не скажу: Андрей резко отвернулся, а Вадим с видимым сочувствием посмотрел ему в спину. Та-ак, а это ещё что за тайны Мадридского двора?

Единственное, что я поняла: тему пиратов лучше не затрагивать. А о чём ещё можно непринуждённо поговорить? Если Сергей неохотно откликается на реплики парней, но явно заинтересован говорить со мной?

— Сергей, а почему у тебя нет собак в поместье?

— Меня терпит только Регги — и то, держится всегда на расстоянии, — насмешливо сказал он. — Остальные меня боятся как чёрт ладана. А тебе хотелось бы собаку? Какую?

Никогда не задумывалась. Но интересно стало и самой.

— Насчёт "хочется" пока не знаю, — раздумчиво сказала я. — Но если бы хотела, то, наверное, какую-нибудь большущую, чтобы бегать по утрам вместе с ней, держась за холку или за шерсть.

— Романтичная, — с каким-то удовольствием сказал Сергей. — Сразу картинку тебе подавай, да? Красивую. Но… мне понравилось. Ты обещаешь, что мы однажды вот так побегаем — собака посередине, а мы по бокам, держась за её густую шерсть?

— Бедная собачка, — тихонько рассмеялась я. — А обещать, что будешь бегать… Я ведь уже сказала. Хочешь сказать, мало веришь сказанному? Обижаешь, начальник!

Теперь фыркнул он.

Мы уже обогнули угол дома и проходили-проезжали под вишневым рядом, когда Сергей остановил кресло, взглянул на ягоды, черные в сумраке кустов, и пожаловался:

— Собственными вишнями и то насладиться не могу. Хоть бы кто сорвал штучку!

— Зонт мы не взяли! — авторитетно сказала я. — Только попробуй дёрнуть одну ягодку — на нас такой ливень обрушится!

Пару секунд он смотрел на ягоды, потом перевёл взгляд на меня и коротко двинул бровями так, что я сразу сообразила: хочет что-то сказать шёпотом — и нагнулась к нему.

— Давай ребят заставим собрать ягоды, а? Сами сухими останемся.