Травница

Зато пораньше приехал на мотоцикле Вадим, которому, по моей просьбе, позвонил Андрей, и мы с ним сгоняли на пруды за ветками ивы, а на обратном пути я набрала хвоща и лопухов. Пока я готовила отвар, Вадим съездил домой оставить мотоцикл и взять Регги. Я всё ещё возилась с отваром, когда он вошёл на кухню вместе с Андреем.

— Оля, может, тебе сегодня необязательно дежурить при Сергее?

— Андрей не высыпается, — сказала я. — А у меня свободного времени много. Почему бы и не подежурить? Сделаем удобно: сначала сидит Андрей, потом он будит меня, а потом уже ты приходишь.

— Я согласен, — быстро сказал Андрей. — Бужу в два.

— Ещё бы ты не был согласен, — пробормотал Вадим, усмехаясь.

— Андрей, не забудь дать Сергею травяной чай. Я ему свежий заварила.

От собственного отвара я хорошо успокоилась. Поэтому, едва мы со Стахом завалились спать, уснула сразу. Но когда в дверь раздался осторожный стук, глаза отрыла мгновенно. Всё ведь от настроя зависит. А я хорошо настроилась на дежурство.

— Оля, — шёпотом позвал Андрей. — Ты как?

— Иду.

— Он спит. И, по-моему, крепко. Так что дежурство сегодня пройдёт легко.

Спала, не раздеваясь. Так что встала, причесалась и пошла сначала на кухню — прихватить остатки своего отвара, на случай если Сергей проснётся. Андрей сказал, что обойдёт дом — и ляжет. Шёпотом распрощались, пожелав друг другу спокойной ночи.

Из кухни я только вышла — и встала на месте. Кот и белый волк сидели передо мной и внимательно смотрели мне в глаза. Стоило мне сделать шаг, как оба встали и преградили мне путь. Так, не поняла, что это они… На всякий случай оглядела часть холла, видимого из коридора. На одном из диванов углядела взъерошенную голову Александра. Чего это он полуночничает? Кого-кого, а его я не боюсь. Потом сообразила, почему он здесь: не спится — впереди события, полностью меняющие его привычную жизнь. Вот кому надо было успокаивающий сбор дать попить. Не подумала сразу.

Я обошла волка и кота, которые снова попытались преградить мне путь к лестнице. Встретилась глазами с Александром. Его взгляд скользнул по чашке с отваром.

— Тебе лучше не ходить наверх, — тихо сказал он.

— Дежурство, — объяснила я.

— Лучше не ходить, — повторил он и поморщился.

Присмотревшись, я заметила, что вокруг него бесшумно качается целая волна длинных тонких стеблей камыша. Что его тревожит? И он точно не хочет, чтобы я поднялась к Сергею… Александр сморщился уже так, будто увидел что-то гадостное, и, отведя глаза, неохотно сказал:

— Я, конечно, сволочь первостатейная, но то, что она… — И отвернулся.

Всё. Теперь я решительно поднялась мимо зверей, реального и призрачного, которые, как ни странно, как и Александр, тоже не хотели, чтобы я шла на второй этаж. Вошла в апартаменты. Поколебавшись, поставила на стол чашку и только после этого уже не совсем неуверенно подошла к двери в спальню Сергея. Мягко, чтобы не разбудить, толкнула дверь. Оказывается, можно было не беспокоиться о тишине…

Перед кроватью Сергея стояла Лина — в длинных розоватых одеждах, мягко сияющих в приглушённом свете настольной лампы. Верхнее шёлковое одеяние, отделанное кружевами, медленно сползало с её плеч, оставляя женщину в длинной же полупрозрачной сорочке на бретелях. Доползло до слегка согнутых рук — она опустила руки, и неглиже скользнуло на пол. Забыв дышать, я следила, как она медленно поднимает руку спустить с плеча бретельку. Сорочка плавно съехала с идеального тела Лины. Не до конца. Лежащий на кровати Сергей успел поймать её — и розовая волна заструилась с его руки, будто переливаясь в тёплую мерцающую пену на полу.

Лина переступила, выходя из нежнейшей пены шелков и кружева. Теперь я понимаю, почему Сергей полюбил эту женщину. Она идеал мужского воображения. Великолепные формы — и сама нежность, женственность: гибкая фигурка, мягкие сияющие линии, поразительно чистая шелковистая кожа… Лина постояла и нагнулась над Сергеем.

Их поцелуя я не стала дожидаться. И так слишком многое увидела… Сбежала.

В общей комнате апартаментов я постояла, собираясь с мыслями. Что ж. Мне легче. Теперь, когда буду думать о Сергее, — буду знать, что думаю о запретном. И — вцепилась зубами в палец… Боль привела в себя. Истина, о которой я и не подозревала, всплыла в самый неподходящий момент. Я люблю его… Глупости всё это — материнский инстинкт, привязчивость… Я глупо, как девчонка, эгоистично, как разлучница, которая думает только о себе и своей выгоде, полюбила человека, который недосягаем для меня. Между ним и мной — такая пропасть…

Это хорошо, что недосягаем.

Чужого мне не нужно.

Но… Почему же я тогда не согласилась на его "Я хочу тебя"? Ведь если любишь, на всё согласен, лишь бы быть с любимым? Может, я опять-таки всё придумала и не люблю его? Нет. Всё правильно. Я не влюблена, а именно люблю. И для любви одного только плотского желания — мало. Я тоже хочу. Но — всё. Или ничего.

… Отвар. Оставить? Смысла нет. Отнесу на кухню, а то скажут завтра, что подглядывала, как последняя… Не знаю, как таких, как я, называют… Отвар — напомнила я себе и вернулась за ним от дверей.