Треблинка. Исследования. Воспоминания. Документы

Ежедневно проходила ротация взводов по роду деятельности. Таким образом, каждый вахман через два дня на третий принимал непосредственное участие в истреблении евреев. По словам Шевченко, он «очень часто стоял около прибывших эшелонов в лагерь, груженных людьми, во время их разгрузки, чтобы последние не убегали», помогал «рабочей команде» загонять людей в «раздевалки» и «душегубку»: «Нежелающих идти в “раздевалки” и “душегубку” я очень часто избивал прикладом винтовки. Два-три раза в месяц и больше я бывал при выгрузке из камер “душегубки” трупов в ямы и на костры, где лично добивал выстрелом из винтовки тех людей, что не успели умереть. Сколько я лично расстрелял человек, точно я сказать не могу, так как не помню, да и невозможно это вспомнить, так как истреблять людей приходилось тысячами, но примерно мною было расстреляно не успевших умереть в “душегубке” до 50 человек»[166].

Кроме вахманов, отправленных в Треблинку непосредственно из учебного лагеря СС Травники, некоторых оставляли на службу в лагере после сопровождения ими эшелонов с евреями. Из Варшавского гетто в Треблинку регулярно отправлялись эшелоны. Как отмечено в материалах Главной комиссии по расследованию немецких преступлений в Польше, «железнодорожные транспорты имели охрану, укомплектованную преимущественно из украинцев и литовцев под командованием эсэсовцев, однако не из лагерного персонала»[167].

Сбор и доставка в лагеря смерти

Что происходило во время погрузки и на пути в лагеря смерти, лучше всего описал П. Лелеко, сопровождавший в августе 1942 г. эшелон с евреями из Варшавского гетто в Треблинку и оставленный на службе в лагере вместе с 30 другими охранявшими транспорт вахманами. 20 февраля 1945 г. на допросе в 4-м отделе ОКР СМЕРШ 2-го Белорусского фронта он показал: «‹…› стали пригонять огромные партии евреев. На рельсах стояло несколько десятков товарных вагонов. По порядку их стали заполнять арестованными. Когда вагон заполнялся, в него входил немец, руководивший погрузкой, и резиновой плеткой с металлическим наконечником начинал хлестать по лицам и телам… Толпа в вагоне начинала кричать, уплотнялась по сторонам, и в свободное место вагона вталкивали еще людей. После этого дверь вагона захлопывалась. Погрузка продолжалось еще около 2 часов. Пытавшихся совершить побег или оказывавших сопротивление охранники расстреливали. Крики и стоны не прекращались за все время погрузки.

‹…› Примерно через полчаса после окончания погрузки эшелон, насчитывавший до 60 вагонов, повезли на восток. На остановках, их было около пяти за время пути, мы оцепляли состав, не допуская побегов, и не подпускали к вагонам польское население с целью продажи или передачи заключенным воды или продуктов. ‹…› Люди в вагоне задыхались от духоты и жажды, возгласы “пить”, “воды”, стоны, крики, вой сошедших с ума людей, вопли смертельно раненых беспрерывно неслись из вагонов. Доведенные до отчаяния люди на виду у полицейских пытались вылезать из окон и бежать, но в них стреляли и убивали. ‹…› один заключенный высунулся из окна, пытаясь совершить побег. Я и другие полицейские стали стрелять в него ‹…› На одной из остановок молодая женщина с трудом высунулась с ребенком из окна вагона и, держа ребенка впереди себя, стала с громким плачем просить для ребенка глоток воды. Один из немцев выстрелил в нее, женщина была убита, разжала руки, упала в вагон. Ребенок с высоты вагона грохнулся на шпалы. Немец, стрелявший в женщину, подошел к ребенку, истекавшему кровью, и, ухватившись за платьице, попытался забросить ребенка в вагон через окно-отдушину. Но не попал. Ребенок стукнулся о стенку вагона и вновь упал на шпалы. Тогда немец взял длинную палку, намотал на нее одежду ребенка и, подняв его, всунул в вагон через отверстие окна. Присутствовавшие при этой сцене немцы и полицейские весело смеялись.

Стрельба по вагонам раздавалась беспрерывно. Люди высовывали в щели руки с крупными суммами денег, умоляли дать хотя бы глоток воды. Немцы и полицейские деньги брали, однако воды и не думали приносить. Один немец вынул из ножен шашку. Тихо подошел к вагону, из которого была высунута женская рука с пачкой денег в кулаке, и со всего размаха опустил шашку на руку. Отрубленная почти по локоть рука отлетела в сторону, обрызгав костюм немца кровью. Не обращая на это внимания, он подошел к отрубленной руке, разжал у нее пальцы и, взяв деньги, сунул их в карман. Затем вынул одну кредитку, вытер ею шашку. ‹…› Я взял у одного заключенного тысячу злотых, но воды ему не принес. Жители пытались передать заключенным воду, но мы их отгоняли, а воду отбирали и выливали на землю»[168]

.

Описанное происходило со всеми транспортами, шедшими в лагеря смерти. Транспорты, состоявшие из 15–60 вагонов каждый, во время стоянки на конечной станции, в лагере смерти, делились на части в зависимости от количества вагонов. Их обслуживал гарнизон лагеря, т. к. охрана вагонов за проволоку не входила.