Требование Маркона

— О, абсолютно. Если даже не больше. Ты видела фреску, над которой я работала в зале заседаний? Раньше я никогда не делала ничего такого величественного.

Это была изумительная сцена. Я попыталась кивнуть, но натянутые пряди не позволили мне этого сделать. Фреска действительно была великолепной.

— Но, может, у тебя просто никогда не было шанса создать такую монументальную картину?

— Это правда, — признала она, слегка засомневавшись.

— А что с твоими лингвистическими навыками?

— Они меня полностью удовлетворяют.

Я спиной чувствовала, как она ухмыляется.

— Очень смешно. Но шутки в сторону!

— Серьезно? Вы все время жалуетесь, что я постоянно тараторю.

— Но на днях у тебя возникла проблема с названием растения.

— Ты имеешь в виду, когда я забыла дурацкое слово «строзорниум»? — она сильно дернула мои волосы. — Дай мне перерыв, Нат. Я же не могу знать названия всех странных растений в лесу. Но почему ты интересуешься?

— Просто так, — солгала я.

Правда была в том, что молчание Джерека ужалило меня, как рой пчел. Я думала, что он верит в меня, но он отказался встать на мою сторону.

— Это потому, что Чорн не позволил тебе искать растения на территории Холма?

— Да, — сказала я, пытаясь найти более логичное объяснение своей обиды, чтобы отвлечься.

— Ты же знаешь, что он прав. Пойти одной через реку? Я бы даже не стала пытаться. Я еще новичок в этой Варговой игре. На той стороне не безопасно.

Я усмехнулась.

— Да, ты с большей вероятностью обнимешь чудовище, чем убьешь его.

Она легонько стукнула меня по голове, но тоже хихикнула.

Через минуту я вздохнула и спросила:

— Ты когда-нибудь жалела, что стала Варгом? Жалела, что Трайн тебя укусил?

Арлин долго не отвечала, и я заволновалась, что воспоминаниями причинила ей боль. У меня была склонность высказывать то, что другие считали болезненным.

— Не совсем, — наконец, сказала она, — Я бы хотела, чтобы это произошло добровольно, и меня беспокоит чувство, что что-то… отсутствует.

— Что?

— Без понятия. Но что-то пошло не так — я ведь так и не нашла свою пару.

Я откинулась назад и слегка сжала ее внезапно задрожавшую руку.

— Ты обязательно ее встретишь. Вспомни, что сказал Солан — большинство пар будут на предъявлении.

— Думаю, ты права, — прошептала она без малейшей уверенности.

— Ты почувствовала себя как-то иначе, став Варгом? Эмоциональный фон? — исследованиями я пыталась затушить свое любопытство и приложила все усилия, чтобы перевести разговор в безопасное русло.

— Скажу «да». Я действительно сильнее чувствую свои эмоции. Например, на днях, когда ты украла мой кусок хлеба… Когда я была терранкой, меня всегда раздражали такие ситуации, но в этот раз я была очень сердита. Не то, чтобы я хотела тебя убить или что-то в этом духе, просто сильно разозлилась.

— Это утешает, — подразнила я, — Все это интересно. А как с другими эмоциями?

— Ну, я не полюбила тебя сильнее после той украденной еды, но, честно говоря, думаю, что мои чувства и эмоции усилились. На днях я вспоминала своих родителей, и мое сердце чуть не взорвалось от любви, которую я вдруг испытала.

Я закашлялась от удивления. У Арлин было слепое пятно в отношении родителей, которые отдали ее в Учебный Центр. Никакая логика не могла убедить ее, что мама и папа не любили ее и не скучали по ней каждый день.

* * *

— Теперь твоя очередь, — сказала Арлин и слегка наклонила голову, чтобы переплести волосы на затылке. — Расскажи мне о своих родителях.

Каждая мышца в моем теле мгновенно напряглась. Все эти годы я старалась их забыть. Говорить о них — последнее, чего бы я хотела.

— Пропускаем.

— Ну, Нат. Ты никогда не рассказывала о них.

— А ты не думала, что на это есть причины?

— Но это несправедливо, — закапризничала она. — Я же ответила на все твои вопросы. Зуб за зуб и все такое…

Я не смогла сдержать вздох, и Арлин поняла, что победила.

— Хорошо. Но это та же история, что ты сто раз слышала от других сирот в Центре.

Арлин промолчала, но осталась непреклонной, ожидая мою историю — историю, которая при каждом воспоминании болезненно сжимала мое сердце.

— Знаешь, я никогда им не нравилась. Моим родителям.

— Я уверена, что это неправда, — она попыталась меня успокоить.

— Нет, это правда. Они были музыкантами. Моя мама купила все возможные добавки и прошла кучу сумасшедших процедур, чтобы ее ребенок родился музыкальным гением. Вместо этого им досталась я.

— Но ты же гений! — возмутилась Арлин, закончив плести косу.

— Научный гений. К тому времени, как мне исполнилось пять лет, я превзошла их. Они понятия не имели, что со мной делать. Мало того, у меня ужасный музыкальный слух. Мое пение звучит так же ужасно, как издаваемый гримусом визг, когда Солан сражался с ним.

Арлин рассмеялась.

— Мне ты можешь не рассказывать. В Центре, на уроках пения, когда мне приходилось стоять рядом с тобой, я засовывала в уши ватные шарики. И, тем не менее, это было очень мило.

— Мои родители, похоже, так не думали. Как только мне исполнилось тринадцать, и они на законных основаниях могли сдать меня в Центр, они сделали это. Прямо на мой день рождения. Они даже не попрощались.