Требуется Баба Яга

Надо, наверно, рассказать, что его побратим искал? А вот не буду. Я, в конце концов, кикимора, у меня на роду написано вредничать и палки в колеса подкидывать.

– Рассказывай по порядку, моя зеленоокая, мне надоедает эта игра в вопросы, – медовый голос стража пробирал до мурашек даже меня.

В голосе Креса звучало столько холодной ярости, что будь русалка ближе, уже превратилась бы в лед.

– Это не я-а.– Снова запела она, проглатывая слезы.

Сейчас эта хвостатая нежить доведет стража до белого каления, а мне потом на себя удар принимать.

– Слышь, ты, недорыбина,– позвала я.– Быстро своими икорными мозгами зашевелила и рассказала: кто, во что был одет, что говорил и как тебе амулет отдал. Иначе не он, а я к тебе в реку окунусь. Сети в глубины отправлю, навоз в омут набросаю, с бобрами поговорю – они тебе такую плотину поставят, что вода за три дня стухнет, а мальков твоих палкой глушить буду до тех пор, пока руки не устанут!

Крес воззрился на меня с удивлением. Светлые брови взлетели вверх. Русалка и вовсе забыла про слезы, выглядывая из-за прибрежной осоки.

– Не посмеешь. – Брегина недоуменно отогнула стебли. На свет вылез опухший от слез зеленоватый носик. – Тебе страж леса не позволит так хулиганить.

– Только занят страж-то, – я все больше распалялась, вещая, стоя на корнях во весь рост, – ищет горемыка, кто посмел на его жизнь покуситься. Некогда теперь ему за рекой приглядывать да вредных кикимор отлавливать. Верно говорю, Синеглазка?

Я злобно глянула в сторону стража и снова перевела взгляд на притихшую Брегину. Русалка смотрела на Креса так изумленно, что ее и без того шарообразные глаза стали смахивать на два яблока.

– Да, – наконец сообразил страж, осторожно кивая головой. – Некогда мне.

– Вот. – Я развела руками для пущей убедительности. – Рассказывать будешь?

– Буду. – Брегина подумала и, махнув хвостом, подплыла к Кресу.

Бледные руки нежити обвились вокруг плеч стража, а хвост забарабанил по воде, словно весло в руках одичавшего рыбака. Она умудрялась одновременно говорить и ощупывать Креса. Мне пришлось напрячь слух сразу всех личин, чтобы хоть что-то разобрать в плеске воды.

– Он сам к берегу пришел. Я даже не зазывала никого. Грустный такой, несчастный. Ну, думаю, моим будет. А он меня заметил и говорит: «Красавица, а не знаешь, где тут хозяина леса найти?». Красавица – это я. – Брегина похлопала ресницами побелевшему от отвращения стражу. – А я спрашиваю: «Тебе Лешего, что ли надо?». А он: «Нет, высокого мужика со светлыми волосами». А я и говорю: «Он сам приходит». Правильно я сказала, да? А он вздохнул, сердечный, и говорит: «А где его дом?». «Не знаю» – говорю. Я же, правда, не знаю, где ты живешь. А где, кстати, ты живешь? Там есть река или озеро, может, пруд?

– Не отвлекайся! – мне пришлось рявкнуть собакой, спасая стража от холодного поцелуя нежити.

Судя по стиснутым челюстям этого Крес вынести бы не смог. Брегина презрительно надула губы и с сожалением отодвинулась от стража.

– Он спросил, часто ли ты ко мне приходишь. Я говорю: «Да». А он мне камушек протянул и говорит: «Тебе на память. Не забудь похвастаться, что за тобой ухаживают, авось приревнует».

– Ты и показала, – устало вздохнул Крес.

– А что? – Брегина снова прильнула к широкой груди обнаженного мужчины. – Ты не приревновал? Зачем тогда расспрашивал о камушке и как он выглядит? Я думала, ты горемычного найти хочешь, чтобы ко мне не приставал.

Страж промолчал, только рукой махнул.

Я задумалась. Пришлый колдун, использующий на редкость мерзкую волшбу, решил испытать на страже колдовской омут? И в чем был смысл: узнать, действует ли на него чародейство? Или он надеялся, что Креса выкинет сразу на пики стрельцов?

Страж легко расцепил бледные руки русалки и почти выбежал из реки. Многострадальное одеяло снова обернулась вокруг бедер мужчины.

Брегина обиженно махнула хвостом и снова скрылась в осоке. Но далеко не уплыла: я слышала ее запах очень отчетливо. Даже аромат кувшинок и смрад неизвестной волшбы не мешал.

Крес устало опустился на ствол рядом со мной и провел рукой по мокрым волосам.

– Что сидишь не весел, ниже плеч буйную голову повесил? – на ум пришла фраза из детства.

Ею обычно пользовались мои предки, чтобы заманить добра молодца в топи или трясину в личине девицы или старухи. Мастерством считалось, если путник сам заходил в ловушку, поверив сладким речам и хитрым байкам. По мне, толкнули бы в спину и вся недолга. А то накорми, напои, спать уложи, еще и разговор поддержи. Долго, медленно и опасно: а ну как догадается молодец, что его за нос водят?

Страж вздрогнул и мельком скользнул по мне взглядом:

– Странное дело получается. Леший не знает, кикиморы болотные не в курсе, водяные тоже отмалчиваются. Словно лес ослеп и оглох. И я вместе с ним.

– В каком смысле? – Меня так и подмывало схватить камень поувесистее и швырнуть в осоку: Брегина злобно шипела каждый раз, когда Крес начинал со мной разговор. Это жутко мешало сосредоточиться на словах стража.

– Зачем ему моя смерть? – Синеглазка словно меня не слышал и рассуждал вслух. – Личная неприязнь? Месть?