Трехгрошовая опера

Мак. Кого интересуют всякие старые лоханки, Полли? Я люблю тебя одну. Как только достаточно стемнеет, я выведу своего вороного из какой-нибудь конюшни, а когда над твоим окошком взойдет луна, я буду уже далеко за Хайгейтским болотом.

Полли. Ах, Мак, ты разрываешь мне сердце. Останься со мной, и будем счастливы.

Мак. Я сам себе разрываю сердце. Я должен уйти, и кто знает, когда я вернусь.

Полли. Мы так мало были вместе, Мак.

Мак. Разве мы больше не будем вместе?

Полли. Ах, вчера я видела нехороший сон. Будто я подошла к окну и слышу смех на улице. Выглядываю в окно и вижу нашу луну. И луна такая тоненькая, как стершийся пенни. Не забывай меня, Мак, в чужих городах.

Мак. Конечно, я тебя не забуду, Полли. Поцелуй меня, Полли.

Полли. Прощай, Мак.

Мак. Прощай, Полли. (Уходя, поет.)

В любви существуют лишь «да» и «нет»,А все остальное — вздор!

Полли(одна).

А ведь он не вернется.

Счастье прошло,Улыбнулось — и мимо.Скажи мне: «Прощай»,Будь жесток, мой любимый.Что толку казниться,К пречистой взывая.Ведь все это зналаИ мать родная.Слышен колокольный звон.Въезд королевы в Лондон возвещен.День коронации — что нам готовит он?

Интермедия

К рампе из-за занавеса выходят госпожа Пичем и Дженни-Малина

.

Госпожа Пичем. Значит, как только вы увидите Мэкки-Ножа, вы подойдете к первому попавшемуся констеблю и скажете ему два слова. За это вы получите десять шиллингов.

Дженни. Да где ж мы увидим Мака, если его ищут констебли? Не станет же он с нами развлекаться, когда за ним охотятся.

Госпожа Пичем. Я знаю, что говорю, Дженни. Пусть его ищет весь Лондон, все равно, Макхит не такой человек, чтобы отказаться от своих привычек. (Поет.)

БАЛЛАДА О ЗОВЕ ПЛОТИ

Вот дьявол сам, кому ничто не свято,Мясник, перед которым все — телята.Нет силы, что такого уняла бы.Кто ж на него найдет управу? Бабы.Он хочет иль не хочет — он готов.Таков уж плоти полновластный зов.Ему на гражданский кодекс и Библию наплевать,Он собственным нахальством упоен,

Вблизи себя не терпит женщин он,Он знает, что от баб добра не ждать.Пусть не кичится, ибо на поверкуОн рано или поздно ляжет сверху.

2

Титанов мысли и гигантов духаДо гибели доводит потаскуха.Смеются над несчастными. И что же?Насмешника хоронят шлюхи тоже.Он хочет иль не хочет — он готов.Таков уж плоти полновластный зов.Один стал христианином, другой — анархист скорей.Тот знает гражданский кодекс, а этот несведущ в нем.Иной толкует о диете днем,

Под вечер полон он других идей.А ночью — так выходит на поверкуОн просто-напросто ложится сверху.

V

Еще не отзвонили колокола в честь коронации, а Мэкки-Нож был уже у тарнбриджских проституток. Проститутки его предают.

Четверг, вечер. Публичный дом в Тарнбридже. Обычный будничный день; проститутки — большинство в одних рубашках — гладят белье, играют в шашки, моются — в общем, буржуазная идиллия. Джекоб-Крючок читает газету. На него никто не обращает внимания. Пожалуй, он даже мешает девушкам.

Джекоб. Сегодня он не придет.

Проститутка. Вот как?

Джекоб. Я думаю, он вообще больше не придет.

Проститутка. Жаль.

Джекоб. Вот как? Насколько я его знаю, он уже за чертой города. Теперь его поминай как звали!

Входит Maкхит. Повесив шляпу на гвоздик, он садится на диван, по ту сторону стола.

Мак. Кофе, как всегда!