Трёхлапая ворона

— Ну… А… – он чего-то смутился. Хотя я-то его как облупленного знаю. Ща спросит про… – А они приведут Киру?

— Должны с дочкой приехать, все верно.

— Мхм. Ладно, замечательно. Ма-а-ам, а моя рубашка синяя где?

И пацан умотал наверх прихорашиваться. Странное дело, с детства знакомы, в одной песочнице песок жевали, а смущаться он начал только сейчас.

Переведя взгляд на Ранфа, мы просто и молча обменялись рукопожатиями.

А из гостиной вышел Уммур. Потягиваясь, он выдохнул раскаленный воздух и уставился на меня, облизнув длинным синим языком свой глаз. Правый.

— И тебе привет, – кивнул я ему. В ответ Уммур фыркнул и прикрыл глаза, обозначая свое мне глубокое уважение.

В период уже после развала Валирима я сумел потратить несколько лет, чтобы официально, пусть и заочно, окончить академию волшебников, по смешанному профилю. Да, после того сражения я ослаб, но боевые навыки не пропьешь, а потому получил основную специализацию боевого волшебника. С помощью Лиры я неплохо смыслил в ритуалистике, спиритологии и, конечно, в алхимии (вторая специализация), а вот самые современные веяния, как то матемагия и маготроника, прошли мимо меня. В свободное время я увлекался исследованием Инферно, и в одной книжке, «Бестиарий мастера Цернунга», нашел вот такое милое создание, которое с трудом отыскал и призвал сюда еще в младенческом, так сказать, возрасте. Уммур был пепельной саламандрой, жителем самой холодной области Инферно, эдаким полуметровым гекконом с флегматичным нравом и веселенькой расцветкой – черной в крупное желтое пятно. Сам Уммур вырос почти как свои сородичи – степенным, спокойным, теплым на ощупь и способным иногда, очень редко, но все же, искать от нас ласки. Но чаще еды. Типичный кот, только ящерица. Мы с ним сходу нашли контакт. Гнездо он себе намутил сам, в том самом чугунном чудовище в подвале, в котором жил Гальза.

Виделись с ним, кстати, когда я был в туристической поездке по Инферно, четыре года назад. Снова библиотекарь, отрастил третий рог, доволен жизнью.

Я огляделся и взглядом встретился с неразобранным пакетом. Он осуждающе смотрел на меня. Вздохнув, я пошел разбирать покупки. Определив все в холодильник, я еще раз заглянул в гостиную, где Ранф сидел с газетой.

— А моннади Фелиция где?

— Сегодня она у подруги старой, улетела в Керц, – соседнее княжество. Можно сказать, совсем рядом, – А что?

— К вечеру прибудет?

— Не думаю, – он перелистнул страницу.

— Жаль. Но ты вообще молодец.

Он отложил газету и воззрился на меня. Всегда веселили его очки – две линзы удерживались ловчими особями.

— Ты про что?

— Да уж сколько лет прошло, а все удивляюсь. Это ж надо было столько ждать.

— Люди индивидуальны, и ситуации у каждого разные, – с достоинством ответил он.

— Да, но чтобы столько лет держать почти всех в подозрениях. Лира ведь мне жаловалась, что деда она никогда не знала, и что бабушка отказывалась говорить о нем. А дед всегда был рядом.

— Ну, не всегда, – парировал он, – Я ж тогда как раз занимался делами Яблока. Легче было бы, если не вернулся фамильяр бабушки, чем дед.

— Ну хоть Эльма знала, – вспомнил я улыбку матери Лиры, когда последняя закатила скандал от признания Ранфа.

— Не то чтобы знала, а почти догадывалась.

— До сих пор интересно, почему ты в тот день изменил решение и сделал монну Фелицию моннади?

— Мне и с внучкой в этом плане было тяжело, я не мог вести себя как настоящий дедушка. А когда вы сказали, что нам ждать правнуков… Да и притворяться больше не имело смысла.

— Ну ладно. Ты хоть сам-то останешься?

— А что будет в меню? – поинтересовался старый крыс, снова отрываясь от газеты.

— Ирнский мясной рулет. Два с половиной часа в печи будет. И салатов пару сделаем.

— Если будет салат с сельдереем, то я, так и быть, останусь, – наверняка он подумал, что я не замечу эту усмешку в глубине бороды.

— Как же повезло нам, – улыбнулся я, – Как раз купил пучок.

— Ну и славно, – и Ранф снова ушел в газету. Я кинул взгляд на черную треуголку, лежащую на подлокотнике кресла, усмехнулся и ушел. С этим символом признания червивых, ой, простите, теневиков, Ранф предпочитал не расставаться.

Я же поднялся наверх и с тихим стуком зашел в нашу комнату.

Лира лежала в кровати, как и всегда, читая очередной гримуар – огромную книгу с обложкой из черной кожи. Мне не надо было обладать кошачьим нюхом, чтобы понять, что книга безумно пахла пылью. Моя жена имела привычный облик – тонкая и стройная, с облаком кудрявых волос, зелеными глазками и витиеватой алой вязью на лбу, которая скрывала старые шрамы. Скрывала не очень, но и Лира не очень на этот счет парилась.

— Привет, – солнечно улыбнулась мне она.

— И тебе привет, – я подошел к ней и поцеловал в лоб.

— Пяпя, – прогудела из своей кроватки мое полуторагодовалое чудо, Сианна.

— И тебе привет, медь моя, – я подошел к дочери и поднял ее на руки, – Поспала хоть?

— Да какой там, – устало махнула рукой Лира, – Все играет и играет.

— И кого в этот раз? – вздохнул я.

— Пяпя, на!