Треснутое зеркало

Иван решительно распахнул двери кладовки. Взгляд взметнулся по полкам и заметил край картонной коробки. Та выглядывала из-за пакета со старым спортивным инвентарем. Нужно было протянуть руки и взять ее. Не требовалось времени на поиски, не нужен был стул. Вот она. Коробка с прошлым. Стоит на том же месте, куда он ее поставил год назад. Ничто в кладовке, да что в кладовке, в квартире, в целом мире не мешало ему, снять ее и вынести на свалку. Боковым зрением он даже заметил жидкость для разведения костров, которая хранилась тут с очередного пикника.

«Тебе даже не нужно туда заглядывать, ведь за год, что бы там не лежало кроме фотографий совместной жизни, это тебе не нужно!» – логично рассуждал Гратко. – «Бери ее сейчас, бери эту жидкость и неси все на свалку, облей и спали, если не зеркало так коробку! Начни с чего то! Действуй!»

Иван не шевелился еще несколько минут, пока не затекла шея, стоять с высоко запрокинутой головой. А затем его руки аккуратно, закрыли дверцы шкафа, словно он боялся потревожить мирно спящее дитя, имя которому «прошлое».

И вот теперь психолог лежал в кровати и смотрел в потолок, пытаясь то ли заснуть, то ли навести порядок в мыслях. Считать баранов не получалось. Тогда он решил прибегнуть к проверенному способу. Отвечать на вопросы, на которые в принципе не существовало ответов. Еще в детстве он задал себе один простой, как ему казалось, вопрос о том, зачем люди живут?

Только с возрастом он понял, что последние три тысячи лет все великие мыслители только и делали, что пытались ответить на это. Тогда же он с легкостью ответил. В период одиннадцати лет Ваня решил, что хочет получить на день рождения железную дорогу. С этими мыслями он продолжал жить до знаменательной даты. После, когда железная дорога была добросовестно разобрана до болтика, вопрос о смысле жизни вновь начал тревожить его разум. Тогда все уперлось в поездку на море, где он до того момента не был ни разу. И так до бесконечности, он жил ради какой-то простой цели, которую затем сменяла другая, третья, четвертая, вплоть до старших курсов вуза. Затем все это исчезло за вереницей “взрослой” жизни, и вот теперь этот риторический вопрос встал перед ним снова. Иван, лежа в темноте, попытался сформулировать свой нынешний ответ – что держит его тут? Жить ради детей, построенного дома и выращенного дерева? Это как шпаргалка для людей, лишенных фантазии, жить ради других – глупо и несовременно. Так ради чего? Чтобы оставить после себя след? А нужно ли это ему, чтобы кто-то заметил его след, ведь, по сути, Ивану абсолютно все равно, что будет потом. Так что заставляет его каждое утро через силу идти на роботу, встречаться с ужасными вещами, от которых просто хочется блевать? Что заставляет его выслушивать нотации начальства за мизерные подачки государства, которых хватает лишь на то, чтобы утром хватило сил дойти до работы? Зачем все это? Зачем? Страх!? Этот неожиданный ответ возник из ниоткуда. Да, страх! Именно, страх! Только перед чем? Перед тем, как в одно прекрасное утро планета Земля не досчитается в живых еще одного обитателя, или начальство на утрешнем рапорте не увидит его лица, или продавщица в ближайшем магазине продаст на одну булку хлеба меньше? Так за это можно не беспокоиться равновесие жизни не пошатнется ни на миллиметр, о нем вспомнят буквально на пару секунд, чтобы сказать: “Вот, блин, а вчера он выглядел нормальным. Я еще с ним разговаривал”. И все. Большего не жди. Да, и ему в тот момент уже будет все равно. Тогда чего он боится, если жить стало просто лень? Боится ли он того, что ждет его потом? А есть ли то потом? А нужно ли его бояться? Иван понимал, что простой детский вопрос вытянул за собой на свет много непонятного, на что никто не мог ответить. И в тот же момент он вновь возвращался к тому, чтобы хоть что-то удержало его на этом свете. И так, прячась за стеной мыслей, к нему пришел долгожданный сон.

*-*-*