Третье отделение на страже нравственности и благочиния. Жандармы в борьбе со взятками и пороком, 1826–1866 гг.

Правительственная пропаганда пробуждала в гражданах патриотизм, проявлявшийся зачастую в нелепо примитивных планах немедленного действия, невостребованность «героического» поведения властью толкала его носителя на выплеск энергии в доступной ему общественной сфере. Не случайно Телепнев сетовал, что многие его проекты и изобретения, посылаемые «к разным должностным лицам […] оставались без внимания»[682].

«Лишний» человек старался реализовать себя в качестве героя авантюрного романа, замысловатого по фабуле, но обязательно завершающегося триумфом победителя. В то время как его обычная жизнь под деспотическим надзором отца, в склочных тяжбах с сестрами не обещала итогового благополучия. Семейной атмосферой он «запрограммирован» был на постоянное самоутверждение. Те, кто оказался на пути этого героя-любовника, стали его нечаянными жертвами, сам же он своими руками разрушил собственную жизнь, не обеспечив себе идиллического финала.

Глава 5. Развлечения горожан: от благопристойности до порока

Правовая база, регламентировавшая публичное поведение россиян в 40–60-х гг. XIX в., была достаточно обширна. В «Уставе о предупреждении и пресечении преступлений»[683] специальный раздел был посвящен недопущению «беспорядков при публичных собраниях, увеселениях и забавах» и «явного соблазна и разврата в поведении»[684]

. Россиянам запрещалось без разрешения полиции устраивать как в городе, так и вне его «общенародные игры или забавы и театральные представления» (ст. 194). Если же такое разрешение было получено, то организаторы должны были обеспечить, чтобы в играх, забавах, песнях, представлениях не было «поносительных слов или поступков, нарушающих благопристойность, или наносящих кому-либо вред» (ст. 196). Устанавливалось, как именно надлежит веселиться: «Никто не должен шуметь, кричать, говорить громогласно, прерывать или препятствовать окончанию представления» (ст. 202). Особое внимание уделялось безопасности собравшихся. Запрещалось как на самом месте представления, так и в ста саженях[685] от него «начать ссору, брань, драку, учинить кому-либо придирку или обиду, вынуть из ножен шпагу, употребить огнестрельное оружие, кинуть камень или порох или иное что, чем можно причинить рану, вред и убыток или опасение» (ст. 203). Меры предупреждения и пресечения нарушений порядка в питейных и трактирных заведениях подробно определялись в Уставе питейном и в Положении о трактирных заведениях[686].

«Предохранение от шума и всякой непристойности при публичных зрелищах и маскарадах»[687] было возложено на полицию. Полицейские чины должны были наблюдать, «чтобы благочиние, добронравие, порядок и все предписанное законом для общей и частной пользы было исполнено и сохраняемо», а в случае нарушения установленных правил они были обязаны «приводить каждого, несмотря на лицо, к исполнению предписанного законом»[688].

Третье отделение в сферу деятельности исполнительной полиции не вмешивалось, но через своих агентов внимательно наблюдало как за гуляющими, так и за теми, кто должен обеспечивать на гуляньях порядок. Еще в первые годы правления Александра II шеф жандармов князь В. А. Долгоруков в одном из годовых отчетов, касаясь общего положения дел в стране, отметил необходимость бдительного надзора: «[…] теперь при безнравственности, которая, к прискорбию, позорит род человеческий, самые лютые злодеяния совершаются с непостижимою неожиданностью»[689]

.

Общественные настроения в первую очередь интересовали политическую полицию. Агенты посещали места скопления горожан, прислушивались к разговорам, запоминали экспрессивные оценки событий. Однообразная по характеру деятельность не всегда давала ощутимые результаты. В ноябре 1858 г. чиновник, составлявший обзор для руководства Третьего отделения, сетовал: «За неимением в настоящее время для разговоров никаких особенных интересных городских приключений и слухов, теперь в семейных кругах и собраниях если не бранят погоду или не выхваляют английского актера Алдриджа[690], то непременно рассуждают о водопроводной кампании»[691].

Помимо фиксации пересудов и настроений, особое внимание обращалось на аномальное поведение, отклонение от общепризнанных норм, обеспечивавших, с точки зрения властей, общественную стабильность. Столпами порядка считались религиозность, уважение к властям (начальству), нравственное поведение, традиционность жизненного уклада, поведение «по чину». Не подменяя полицию исполнительную (Министерство внутренних дел), политическая полиция (Третье отделение) осуществляла функции высшего надзора, вскрывая язвы и указывая на аморальные явления общественной жизни.

На первом месте среди порочных увлечений жителей столицы были азартные игры.