Третье Желание (СИ)

Она сунула бутылку в пакет и решила прогуляться до Центрального парка. Если она сделает пару глотков древнего, как сама жизнь вина, то может и думаться будет лучше.

Моника села на импровизированную скамейку, сделанной самой природой. Бревно торчало из земли и было похоже на лавку. Такое вино полагалось пить из дорогого фужера, но Пэриш взяла с собой привычный стакан. Еле-еле справившись с деревянной пробкой, Моника плеснула вина на один глоток и попробовала. Насыщенная рубиново-фиолетового цвета жидкость имела мягкий и сладковатый вкус. Моника не особо разбиралась в винах, но в данном напитке чувствовались нотки кофе и вкус вишни. Было что-то еще, но Пэриш не могла сказать что именно.

Несколько минут ничего не происходило. Но когда Пэриш захотела встать, то не смогла. Во всем теле чувствовалась слабость. Отнимались поочередно, то руки, то ноги. А когда она собиралась позвать Валефора, то и тут потерпела неудачу. Язык онемел, словно Моника побывала у стоматолога, а тот переборщил с анестезией. Сердце Пэриш стучало быстро и гулко. Ее пульс намного превышал привычный ритм. И Моника с ужасом поняла: еще немного и она умрет. Человек просто не способен выжить, когда сердце в прямом смысле готово вырваться из груди.

***

Валефор отпустил ее домой и даже оставил одну. Но где-то глубоко в душе, он чувствовал беспокойство. Откуда оно взялось, Валефор сказать не мог.

—   Повелитель?

Голос Амулия вырвал его из беспокойных мыслей.

—   Вас что-то тревожит?

—   Да. Меня тревожит ее отношение ко мне. Что она чувств...

Договорить Валефору не дала резкая боль где-то глубоко в груди. Сердце джинна билось быстро даже для такого существа, как он. Но Валефор чувствовал: эта боль принадлежит не ему, а Монике. Собрав все силы, он переместился и нашел ее лежащей на поляне. Бледное лицо, синие губы и потухшие глаза, как у утопленницы. Казалось, она уже не дышит. Валефор присел около нее и осторожно поднял на руки. Моника хотела что-то сказать, но изо рта вырвался лишь хрип. И от этого хрипа, Валефору стало страшно.

—   Мони, — тихо позвал он, — слышишь? Тебе достаточно сказать свое желание. Попроси бессмертия... — умолял джинн. — Я люблю тебя моя маленькая ведьма. Пожалуйста ответь...

Эпилог

Валефор держал на руках Монику и чувствовал, как из нее уходит жизнь. Со своей стороны, он мог сделать только одно. Доставить ее в больницу. Немедленно. Ему было наплевать на многочисленных свидетелей в больнице, которые видели его внезапное появление. Валефор положил Монику на кровать и потребовал от медсестры принести все необходимое для промывания желудка.

Все медицинские мероприятия, Валефор проводил так, словно всю жизнь являлся врачом. Впервые в жизни, его магия была бессильна. Моника находилась без сознания, но дышала. Что не могло не радовать. Он каждую минуту припадал к груди Пэриш, прислушиваясь к биению ее сердца.

   — Мони, очнись… Всемогущий джинн умоляет тебя…

Моника открыла глаза, смутно понимая, где находится. Рядом сидел Валефор, положа голову на кровать и держа ее за руку. Даже, несмотря на то, что он бессмертный джинн, выглядел мужчина весьма потрепанным. Моника хотела ласково погладить его по щеке кончиками пальцев. Но вспомнила, что это именно Валефор прислал ей бутылку с вином. После чего ей и стало плохо. Она резко одернула руку и попыталась тихонько встать. Правильно говорят: «Люди не меняются, а джинны тем более!». Валефор хотел ее убить и это факт. Если хорошенько подумать, то ему это даже выгодно. Если она умрет, то желания должен загадывать тот, у кого сосуд. Пэриш осторожно попятилась к двери.

  — Мони? — Валефор недоуменно уставился на Пэриш.  — В чем дело? Почему у тебя такое лицо? Как ты себя чувствуешь? — завалил он ее вопросами и сделал шаг вперед.

  — Не подходи!

Моника выставила руку в останавливающем жесте. Ей больно было признавать, но она потерпела очередное предательство.

«Ну, ничего, — думала Моника, — переживу. Не впервой!».

  — Эй, — окончательно растерялся джинн, — в чем дело?!

  — Ты хотел меня отравить! Вот в чем дело!

Выкрикнула Пэриш и резко рванула дверь. Но выбежать не успела. Валефор стальной хваткой притянул ее к себе. Моника попыталась вырваться, но это было равносильно тому, как если бы она пыталась сдвинуть статую свободы.

  — Пусти! — потребовала Пэриш. — Ненавижу! Всех вас ненавижу!

Она бесконечно сыпала обвинениями и стучала своими маленькими кулачками по плечам Валефора. В конце концов, джинн не выдержал и прервал поток оскорблений поцелуем.

                                                       ***

Она пыталась бежать, хотя и знала: бежать некуда. Ее везде найдут. Но все же Моника это сделала. Но Валефор, наплевав на все оскорбления и угрозы, поцеловал ее. Как и в первый раз, Пэриш почувствовала приятную усталость. Джинн целовал Монику с такой нежностью, что если бы не его руки, то она оказалась бы лужицей по пол, словно подтаявшее мороженое.

Валефор слегка отстранился и внимательно посмотрел на нее. В бездонных глазах отражалась вселенская грусть, и Монике стало не по себе.