Третья аксиома

– Посмотри, – подвывая, сказала она и показала на окно к лифтам. О да. Теперь ясно. Оно чем-то затянуто снаружи. И второе, широкое, окно в тамбур подъезда тоже. Что за чертовщина? Вчера там ничего не было.

– Пауки, – проскулила Тася. Тут же, взвизгнув, она со всех сил ударила прикладом автомата по стене. Маленький паучок стремительно заполз в щель между стеной и косяком двери. Тася продолжала исступленно колотить по месту его дислокации, пока Артем не забрал у нее оружие. Тогда она забилась в угол и, ежесекундно оглядывая потолок и стены, протяжно заныла.

– Тасечка, успокойся, – растерявшись, попросил Артем.

– Ооо… Ууу… Охоо…

Этого только не хватало. Пауки сами по себе проблема, а у Таси еще и явная арахнофобия. Артем обнял ее, пытаясь привести в чувство. Она вцепилась в него, как утопающий в спасательный круг.

– Тася, дыши. Закрой глаза и дыши, – пытаясь освободить руки, увещевал Артем.

– Не-е-ет, только не глаза, – ныла Тася. Но дышать начала. Глубокий вдох и выдох. Молодец. Теперь можно подумать о пауках. В Зоне водятся два мутировавших вида: огромные, в панцире, с лапами-кинжалами – этих редко встретишь; и мелкие, умеренно ядовитые, живущие огромными колониями. Как раз с такими и придется иметь дело. Плетут вокруг жертвы плотный кокон. Если жертва прячется в ненадежном убежище, где есть окна, например, они затягивают их паутиной и постепенно выдавливают. Биомассу используют не для питания, а для кладки яиц.

Сегодняшние пауки уже обвили консьержную так, что свет через окна почти не проходил и дверь не открывалась. Паутина тонкая, но за счет большого количества слоев становится крайне прочной. На разрыв она тягучая, липкая. Чтобы проделать в ней дыру достаточных размеров с помощью ножа – потребуется время. А там пауков без счета. Укус нескольких не нанесет большого вреда, но сотни и тысячи могут заесть насмерть. Значит, нужно что-то придумать, и срочно. Огнемет бы не помешал… Но его нет. Что тогда?

Артем вложил Тасе в руки фонарик и стал быстро шарить в рюкзаке.

– Что ты ищешь? – слабым голосом спросила она.

– «Желчь». В схроне Сержа был целый контейнер с ней.

– Зачем?

– Смотри, дверь у нас замурована, потому что открывается наружу, а вот форточка в окошке – вовнутрь. Открою, плесну «желчью» в окно, получится дыра. Натяжение всей паутины ослабнет – сможем выбить дверь.

– Неееет! – заголосила Тася. – А если дверь не вылетит? Если она прилипнет?! Пауки полезут через окно. О нет, я не могу. Неееет.

Она вырвала у него рюкзак и прижала к себе. Он попытался забрать его, но получил берцем в пах.

– А что тогда делать? – заорал он, когда обрел дар речи.

Тася тяжело дышала.

– Убей меня, – прохрипела она. – Застрели. В голову будет не больно. Раз, и все. Давай, я так больше не могу.

Артем взял бутылку с водой, набрал в рот и прыснул Тасе в лицо. Она заплакала. Стекло в окне уже потрескивало под напором сжимающейся паутины, а ее истерика все продолжалась. Вырубить ее, что ли? Только рука не поднимается бить девушку.

Он машинально сунул руки в карманы и обнаружил там что-то колючее. Точно, это же листья «страха» – растения, что вгоняет в панику, пока живое. А в сухом виде действует ровно наоборот – придает смелости. Все всегда таскают его в карманах. Немножко грязный, смешался с хлебными крошками и всякой дрянью, но ничего. Только Тасе его надо сразу и побольше. Курнуть.

Артем густо набил самокрутку сухим листом, сунул Тасе в рот и дал прикурить. Она глубоко затянулась, закашлялась, отдышалась и затянулась снова. Пока она этим занималась – отпустила рюкзак. Артем вытащил «желчь».

Еще через пару минут она докурила. Порозовела. Потрясла головой.

– Ты как? – спросил Артем. У него уже все было готово, нужно только поднять Тасю, надеть на нее рюкзак и максимально закрыть кожу, чтобы меньше покусали во время прорыва.

– Ссать охота, – нагло ответила она. – Че канителишься? Давай уже, лей свою «желчь».

Девушка рывком открыла форточку, и Артем тут же плеснул едкой жижей на паутину. Она зашипела, пенясь и расползаясь по сторонам.

– Хоба! – заорала Тася, с размаху лупанув ногой по двери. Та треснула, но не открылась. Артем вылил остатки «желчи» вдоль края двери, и от следующего совместного удара дверь вывалилась наружу. Тася без лишней спешки вразвалку покинула подъезд.

Выйдя на улицу, она отряхнулась, как кошка. Кажется, пауки, обалдев от ее наглости, забыли, как кусаться. Обошлось парой красных пятен на лбу и руке, которой она смахивала назойливых насекомых.

– Хорошо-то как! – воскликнула Тася, небрежно огибая еле заметную «котлету», чтобы пройти на солнечную сторону Ленинградки. Там она до пояса спустила комбинезон, оставшись в одной майке, и с удовольствием потянулась.

– Ну, куда идем мы с Пятачком? – громко спросила она, принимаясь демонстративно маршировать на месте. Как Артем ни просил ее приглушить звук и вести себя осторожно – ничего не помогало. Тася стала совершенно невменяема.

– Куда идем мы с Пятачком, большой-большой секрет, – орала она на всю Москву. – И не расскажем мы о нем, о нет, и нет, и нет!