Третья мировая. Трилогия[СИ]

— Командир! плот технически исправен, давление в камерах нормальное, нигде не травит! — доложил Рыхлый, проводивший на этот раз контрольный осмотр.

— Жилеты, буксировочные фалы как? Вдруг придётся через полосу прибоя вплавь вытаскивать?

— Всё в порядке! фалы забухтованы, жилеты в рундуках, баллоны не травят, по манометрам давление в норме, десантирование на воду прошло в штатном, за исключением отцепки куполов.

— Сам думаешь — что с замками отцепки было?

— Командира, да откуда я знаю, я же охотника, зверя знаю, рыбу знаю…

— Иван Фёдорович, хватит придуриваться! мало ли что! вдруг еще раз придеться этим способом десантироваться, да и другие группы так же пойдут. Мы ведь реально первая группа, которая на боевую в групповом модуле была выведена. Думай, товарищ Рыхлый, ты ведь можешь! Моя командирская голова от расчётов опухла.

— Однако курить разреши, трубку, — совсем не придуриваясь, спросил разрешения Иван.

Он прекрасно знал, что трубки и другие личные вещи, по которым можно определить национальную принадлежность разведчика, строго запрещены. Особисты на контрольном смотре все проверяли очень тщательно, однако Иван всё-таки ухитрился прихватить с собой свою любимую деревянную трубочку. Вот теперь, как товарищ Сталин, начнёт в неё мой любимый "Кэмел" крошить. Ну почему наши особисты не разрешили взять пару пачек горлодёристой махорки?..

Рыхтенкеу вытащил из-за пазухи почерневшую трубочку и, к моему удивлению, оттуда же выудил замшевый кисет. Отлично, три сигареты спасены! Однако хитёр разведчик — еще и махорку свою умудрился заныкать. Чукча спокойно и ловко забил трубку, балансируя на туго надутом борту. Умял табачок "охотничьей" спичкой, осторожно прикурил, спичку переломал несколько раз и выкинул за борт.

Сидел несколько минут, покачиваясь в такт волнам и щурясь на восходящее солнце. Снял перчатку и опустил руку в воду, подержал на ветру.

— Градусов пять-шесть воздух, да? — переспросил он меня.

— Ну примерно так, — оценил я свои ощущения.

— В самолёте грузовом холодно было: минус большой, самолёт высоту менял, влага, конденсат, мороз, — пружина ослабилась, шпилька намёрзла. Хорошо, что основные вышли, но там замки другие стоят.

А ведь, действительно, другие группы десантировали раньше нас, простым парашютным способом на острова. Скорее всего, десантировали на ограниченную площадку с малой высоты. Припоминаю, что краем глаза видел купола. По-моему, были Д-1-5У, у них раскрытие скорее всего было на чехол, самое то на малую высоту. Ну и, естественно, рампа, воздух одной температуры, потом уход на высоту, резкое похолодание и всё такое. Надо всем из группы сказать. Не дай бог вернемся не все, пусть остальные расскажут.

— Я слышал, — вклинился Кузнец, — все принял к сведению.

— Однако Ару поменяю, еще подумаю, пусть кок чаю сделает, — отозвался Иван и, вынырнув с другой стороны палатки, подполз к рулевому Бахраджи.

— Командир, чай надо допивать, термос давай топить не будем, он хороший китайский — мне его на двадцать третье мои дэвушки-поварихи подарили со столовой в Ереване.

Ну вот еще один! Один трубку с табаком протащил, другой — термос. Пронос на борт самолёта фляжки с коньяком я сам прикрывал, ну а термос-то как? Интересно, вытащит ли Ковалёв из рюкзака шмат с салом, луковицу и бутылочку самогона. Прости меня дедушка Ленин и дорогой Леонид Ильич, но я наверное сейчас поступлю недостойно советского командира. Потому что… да потому что… Кузнец крикнул Бахраджи:

— Ара-джан! достань сальце с хлебушком! сам знаешь где…

Группа называется! Два коммуниста, два ударника социалистического труда и третий — моряк, комсомолец, старшина. Если вернёмся, по агентурной подготовке всем пары в журнал боевой подготовки группы забахаю. А может и не забахаю, всё- таки ловкость и смекалку наши разведчики должны развивать самостоятельно, без всяких понуканий. Так говорит наш командир отряда — подполковник Корабельников! Умный мужик, быть ему генералом. А мне, скорее всего, нет. Командиры групп на большой войне живут от одного до пяти выходов. Редкие везунчики выбиваются в командиры рот. С первого выхода я выкарабкался еле жив. Приду со второго, выполнив задачу, значит стану командиром роты.

Ара подал мне пластиковую кружку с надписью по борту US NAVY, парящую ароматным чаем, и бутерброд — точно такой же, каким закусывали в самолёте, только гораздо больших размеров и с вкраплениями чеснока в шмате сала.

— Кушай командир, чай пей, думай.

— Хороший чай. Спасибо, Ашот! Эх, я вот кофе люблю больше, чем чай.

— Ай, какой я кофе варил у себя в Ереване! в турочке медной, мелко, как порошок, молотый, с корицей с перчиком, — начал рассказывать Бахраджи, причмокивая губами и одновременно прихлёбывая чай.

— Меня в училище приучили — еще на первом курсе на стажировке в САВО. У нас тогда полковник Хуссейн, нынешний госсекретарь компартии Ирака, начальником стажировки был. Правда месяц всего, его потом отозвали к себе на родину. Так вот, приедет он на верблюде на дневку группы в пустыне, посмотрит, оценит, объяснит что как…