Третья пуля

-Да, всё отлично. Слушайте, если кто-то и будет обо мне спрашивать – это будут частные детективы моей жены. Так что возьмите,– я протянул ему две двадцатки, прикинув перед этим, во что обойдётся перелёт в Бостон. Двадцати долларов было маловато и могло вызвать неудовольствие, а пятьдесят было бы излишне щедро и некстати запомнится,– и не забудьте забыть, что я простыни не помял.

-Конечно, сэр,– ответил он с улыбкой. –Уверен, что отчёты горничной тоже исчезнут.

В те дни все «волки» охотились вместе: всем мужчинам была знакома культура измены, вероятно, под влиянием журнала «Плэйбой», сделавшего подобную активность чем-то вроде хобби, такого же как джаз и хай-фай. Я никогда не изменял Пегги, но много раз прикидывался подобным образом, чтобы выпутаться из сложной ситуации.

Из аэропорта я позвонил Пегги и сообщил, что вернулся и еду домой, но сперва забегу в офис. Логично, поскольку я был на мемориальном шоссе Джорджа Вашингтона, и всего после нескольких съездов от Ключевого моста я оказывался в нашем новеньком большом сверкающем кампусе.

Наш офис наполовину пустовал, поскольку я случился около пяти вечера. Тут я быстренько набрал придуманный отчёт о «Павлине»– с какими молодыми пищущими дарованиями я побеседовал, какие из них, скорее всего, пойдут в журналистику, а кто потратит жизнь на киносценарии, чтиво или, помоги им господи, на телевидение. Мне следует сказать, что после Далласа «Павлин» перешёл из сочинённой маскировки в реальность и стал одним из долгосрочных успехов Агентства. Через «Павлина» я завёл друзей, которые служили мне весь остаток лет, проведённых в Лэнгли, особенно во Вьетнаме, где я руководил «Фениксом» и излагал ситуацию глазами Агентства в правых газетах. «Павлин», слегка изменившись, существует до сих пор.

Также я проверил статус ещё трёх операций, которые вёл: оказалось, что немедленного вмешательства они не требуют. Детали их лишь утомят читателя так же, как они утомили бы и автора. Потом я разослал нескольким коллегам внутриофисные документы с дополнениями, вопросами и запросами, чтобы вернуться в курс дела и убедиться, что моё отсутствие не было замечено.

Дома я оказался к девяти. Пегги ждала меня с коктейлем в высоком стакане, но перед тем как хлебнуть, я зашёл к каждому из мальчиков чтобы убедиться, что здесь всё по прежнему: Джек скучал обо мне и заключил меня в объятья, Питер – мой средний – никогда особо не нуждался во мне и, как обычно, проявил безразличие (хоть мне и говорили, что он произнёс самую страстную речь но моих «похоронах» в 1993 году), а Уилл вообще ничего не заметил, поскольку он был на играх или практике всё то время, что я отсутствовал. Пегги и я поужинали, после чего она пошла спать, я же обещал присоединиться к ней после того, как проверю почту.

Очень хорошо, что я так решил. Главным образом счета, но был тут и странный большой конверт без обратного адреса. Прикинув его на вес, я решил, что там какой-то журнал: вес был похож на плотную стопку бумаги. На почтовой отметке значилось: Роанок, это было недалеко от местожительства Лона в юго-западной Вирджинии.

Я вскрыл конверт. Там был номер журнала «Оружие и боеприпасы», полного картинок с различным оружием и статей типа «Новый Ремингтон 700: вызов модели 70?» или «Большой магнум .44 от Ламы чётко и ясно заявил о себе»– что бы ни значили все эти вещи. Пролистав его, я ничего не заметил. Пролистав второй раз, я обратил внимание, что одна из страниц в середине ощутимо тяжелее и менее гибкая, нежели остальные. Присмотревшись, я понял, что страницы сорок два и сорок три склеены. Из разлепленных страниц на пол выпало письмо. Я невольно рассмеялся: Лон, чтобы повеселить меня, играл со мной в шпионские штучки плаща-и-кинжала. Подняв письмо, я увидел шапку:

Кому: коммандеру Бонду 007

От кого: технический департамент

Тема: убийство доктора Но

Диспозиция: сжечь после прочтения.

Старый добрый Лон. Вечный затейник, с самого начала.

«Коммандер Бонд, я крепко поразмыслил и провёл эксперименты по вашим требованиям. Мне видится, что решение найдено. Поставь кофейник, потому что впереди долгая ночь или день, в основном скучная, если только ты (как и я) не находишь очарования в загадках огнестрельного оружия и баллистики. Но поскольку таких людей среди всего населения всего лишь 0,0001 процент, то удачи тебе!»

Мне следует пожелать того же читателю. Экспликация повествовательной прозы Генри Джеймса –«драматизируйте, драматизируйте, драматизируйте!»– будет отставлена прочь и замещена на «объясняйте, объясняйте, объясняйте!» Так что тем из вас, кто захочет понять, каким образом мы полвека дурили мир, следует подготовить себя к штурму множественных подробностей.

Прочитав письмо Лона, я сжёг его в камине. В последующие пятьдесят лет и недели не проходило без того, чтобы я не вспоминал о нём – к чему оно привело и что сделалось возможным из-за него. Письмо было краеугольным камнем случившегося. Я прекрасно помню его, так что поведаю вам всё, что получил от своего великого и трагичного двоюродного брата Лона.