Третья сила

Рыжий коротко хихикнул непонятно чему, но больше ничего не сказал. Они перешли на бег. Почти не оборачивались, но сзади, судя по всему, их заметили и тоже бежали. А впереди была темнота. Сердце гулко ухало, мир во всех смыслах сжался до крохотного пятнышка света, колышущегося в такт качающемуся фонарю. В какой-то момент возникло ощущение, что нет больше ни пространства, ни времени, ни смысла. Что на самом деле Пантор бежит на месте и не от каких-то надуманных врагов, а от чего-то внутри себя. Кшишта говорила слушать себя. Не отгораживаться от себя. А что он такое? Человек? Живой? Или не мертвый? Или комок страха, мечущийся в круге света. Несущийся из ниоткуда в никуда…

— Я страх, — сказал он себе. Может, мысленно, а может, вслух.

Но ведь не только. Нельзя быть воплощением страха. Нельзя бояться всегда и всего. Нет ни одного человека, который боялся бы всегда. Значит, страх — это всего лишь воплощение. Им можно стать. Ровно так же им можно перестать быть. Надо просто остановиться. Остановиться и понять.

Пантор сбавил шаг.

Понять, откуда берется страх. Понять, что заставляет бежать. Разложить по полочкам и понять, что бояться нечего. Почему он бежал из ОТК? Он боялся, что его посадят и отправят на острова. Тем и кончилось. Было ли в этом что-то страшное? Нет. Страх был от того, что сломается привычный уклад. Но ведь он сломался значительно раньше. Бежал он или не бежал. Попал бы он на Север, или угодил в тюрьму, или… не важно, привычный ход событий уже нарушился. Так чего бояться и от чего бежать? И к чему это бегство? Почему он бежал от мертвяков? Они хотели его смерти. Смерти боятся все, но ведь бывает жизнь и после. Мертвяки, гнавшие его, доказали это собственным существованием. Существование не жизнь, говорил Орландо. Но то Орландо, а ведь есть мертвяки, вполне довольные своим существованием. Или нет? Да и если боишься жизни и бежишь от нее, глупо бежать еще и от смерти. Глупо висеть между двух огней и бояться того и другого разом. Почему он бежит сейчас? Спасает жизнь? Спасает Книгу? Спасает Мессера? Жизнь можно спасти легко. Спасение Мессера… даже сам Мессер не знает, сможет ли Книга спасти его. Это все догадки. Спасение Книги… Судя по бегущим позади него, спасать Книгу можно не только от них, но и от него самого. И чего он сейчас боится? Чего ему вообще сейчас бояться?

По всему телу волной пробежало покалывание, как когда-то в критические моменты кололо кончики пальцев.

— Это я. Я — сила. Я могу быть силой страха, а могу быть другой силой. Столь же яростной, как и страх.

— Впереди!

Пантор на секунду потерял ощущение отрыва от мира, пространства и времени. Винсент опустил фонарь. Впереди в темноте маячили далекие огни. Впереди и справа, там, где шуршало море.

— Между двух огней, — пробормотал Пантор.

— Слышь, Пантей, — в голосе рыжего звучал азарт. — Это же корабль. Нас там корабль ждет!

— Или не нас, — прохрипел Пантор. — Или не ждет.

— Вот что ты за человек? Только появилось что-то светлое, как ты опять все омрачаешь.

Рыжий хватанул ртом лишнего воздуха и надсадно раскашлялся.

Бежать становилось все тяжелее. Пантор устал, дыхание сбилось.

Оглянулся. Огни позади приблизились. Вдалеке слышались крики. Догоняют.

Но надо вперед, к кораблю, если это корабль. Надо от всего отстраниться и бежать. Надо…

Связь с миром снова стала зыбкой. Покалывание волнами гуляло по всему телу.

Сила. Силу можно направить в одну сторону, а можно перенаправить в другую. Страх можно перенаправить в злость, ярость. Если культивировать страх и бежать, в конце концов сдохнешь загнанным. Если остановиться и перенаправить силу…

Остановиться!

Пантор замер. В груди клокотало. Где-то сбоку кричал Винсент:

— Давай, немного осталось! Пантей!

Тянул за рукав, орал нецензурно.

Уже совсем рядом колыхались сигнальные огни. Это в самом деле был корабль. Но там, далеко от берега, на якорной глубине. Остановиться и перенаправить силу. Пантор не обращал теперь внимания на то, что происходит вокруг. Краем глаза заметил, как Винсент бросил на землю фонарь, кинулся в накатывающую волну, закричал, замахал руками. Пантор слушал себя, чувствовал покалывание во всем теле, что накатывало волнами, словно море, и пытался управлять этими волнами.

Где-то совсем рядом, но очень далеко кричал Винсент.