Третья сила

Привычка принципиально ничего не поменяла в жизни Лены: темные круги под глазами никуда не делись, на работу она по-прежнему ходила без особой радости. Но и страдать перестала.

Екатерина Андреевна не стала расспрашивать девушку, вышедшую с больничного, о подробностях ее первой охоты, за что Лена была ей очень благодарна. Охота осталась в прошлом. Жуткие воспоминания отошли на второй план. Лена с головой погрузилась в работу.

Первыми, к самому началу приема, явились Маша Попова, ровесница Рысевой, недавно вышедшая замуж, и забавный карапуз, учившийся в школе. Его звали Вова, но одноклассники дразнили мальчика «Фофа» из-за дефекта дикции. Мальчик сносил насмешки стоически.

— Лен, займись ребенком, — распорядилась Екатерина Андреевна. — Заходи, Попова. Садись. Что случилось?

Врач Соколова знала всех жителей станции и в лицо, и по имени.

Вова вошел следом за Машей. На лице мальчугана застыло страдальческое выражение. За то время, что он шел через кабинет и садился на стул, Вова икнул два раза. И оба раза чуть не заплакал.

— Давно это у тебя? — спросила Лена.

— Фторой день, — шмыгнул носом Вова; бедный ребенок не только заикался, но и шепелявил сильнее, чем обычно, и понять его было нелегко. — Тетя Лена, я больфе не могу. Ик. На меня фее ругаются. Говорят, фто я… Ик. Мефаю. А я фто?! «Попей фодички» — гофорят. А не помогает!

— Совсем не помогает? — уточнила девушка.

— Опять нафинается, — понурился мальчик. — И фее снофа ругаются. Ик.

— А если дыхание задержать? — Лена тоже иногда икала, и этот способ отлично помогал справиться с неприятностью.

— Пробофал, — чуть не заплакал ребенок. — Не помогает. Ик. Андрюхе помогает. Мне не помогает. Ик.

— Приступы больше суток — это серьезно, — заметила Лена, озабоченно барабаня пальцами по столу. — Значит так, я знаю, как быстро остановить икоту. Есть один вариант. Бу! — тут она резко вскочила и топнула ногой.

Ребенок от неожиданности вскрикнул. Маша Попова едва не упала со стула.

— Рысева, ты больная?! — закричала она.

Врач Соколова нахмурилась. Она решила, что у Лены из-за перенесенного во время охоты потрясения начали шалить нервы или что та решила так пошутить. Но Екатерина Андреевна не успела открыть рот, чтобы отчитать медсестру, когда заметила чудесную перемену, произошедшую с Вовой — он больше не икал.

Гримаса испуга быстро сошла с детского личика, ему на смену пришла блаженная улыбка. Губы шептали слова благодарности…

— Хорошая идея, Лен. Молодец, — улыбнулась тетя Катя, одобрительно качая головой. — А тебе, Попова, это тоже сигнал, кстати. С нервами совсем беда. Пожалуйста, продолжай…

Маша что-то с жаром, активно жестикулируя, рассказывала Екатерине Андреевне, но Лена не слышала ее слов. Она полностью сосредоточилась на мальчике, своем, личном пациенте. Все остальное для нее сейчас не имело значения, не существовало.

— Расскажи маме про этот способ, — Лена уселась обратно на стул и продолжала невозмутимо наставлять мальчика. — Главное — напугать неожиданно. Есть еще такой вариант. Наливаешь воду в чашку. Не в стакан, он высокий, именно в чашку. Если нет чашек в доме, возьмите у кого-нибудь. Встаешь, выгибаешься, руки отводишь за спину… Ах, пробовал? Хорошо. Но лечить надо не следствие, а причину. Поэтому, Вов, послушай меня.

С этими словами она придвинулась ближе. Взяла Вову за руку, посмотрела замученному икотой и насмешками ребенку прямо в глаза.

— У тебя, мой друг, серьезные проблемы. Икота — это верхушка айсберга. В школе айсберги проходили?

Вова старательно закивал, хотел что-то сказать, но Лена жестом приказал ему молчать.

— Но речь не о школе. Икота, дорогой мой, не бывает у тех, у кого все в порядке с животом, — она похлопала его по пузу. — Понятно? Живот в твоем случае страдает из-за печени. Печень работает неправильно у тех, кто нервничает. А ты нервничаешь. И я догадываюсь, почему.

— Потому фто я смефно говорю, — тяжко вздохнул Вова.

— Именно. Фефект фикции — штука серьезная и лечится плохо. Я бы тебя с радостью направила к логопеду… Если бы он у нас был. Однако выход есть. Анекдот тебе расскажу сейчас. Жил один мальчик, который смешно говорил, так смешно, что просто ни слова не мог сказать без ошибок. И над ним все смеялись. А потом он пошел… Как думаешь, куда? На бокс. И больше никто никогда над ним не смеялся.

Вова расплылся в улыбке. Забавная история ему понравилась.

— Это про тебя, мой дорогой, — продолжала Лена строго. Она больше не улыбалась, не шутила. Она выпустила руку мальчика и смотрела на него так же, как на Митю Самохвалова, когда тот отказывался от ее помощи.

— Ты, я вижу, мальчик слабый, предпочитаешь терпеть насмешки, думаешь, это все ерунда. Не ерунда. Все равно страдаешь. Отсюда и икота твоя. Поэтому, — Лена пододвинула к себе листок бумаги и карандаш, — вот тебе записка. К Самсону. Тут я написала, когда он бывает в тренажерном зале. Покажешь ему эту бумажку, и он с тобой позанимается. Ты все понял?