Третья сторона

Бьорн так и не понял, как ему удалось надраться до практически бессознательного состояния какой-то несчастной одной бутылкой пива. Никогда такого с ним не было, обычно он медленно пьянел, а опьянев, сохранял вполне здравый ум. Язык, конечно, развязывался, но не настолько, чтобы рыдать на плече нового знакомого, многословно жалуясь на прогнавшую его жену. С другой стороны, оно долго копилось. Не с кем было об этом поговорить. А тут незнакомец. Какой-то хрен с горы, откуда он вообще взялся? Ах да, новый сосед. Ну сосед и сосед, неважно. Всё равно я здесь ненадолго. Через три месяца окончательно рассчитаюсь с банком за Иркин крайслер, можно будет снять что-нибудь поприличней. А ещё лучше – разорвать этот чёртов контракт и уехать до… Нет, домой, пожалуй, не надо. Просто куда-нибудь. Я же хороший профи. Такие везде нужны.

– Такие везде нужны, считайте, у вас в руках весь мир, – говорил, словно бы читая его мысли, новый сосед – как его там? Гест? Удачная у мужика фамилия. Специально чтобы в гости ходить.

Когда Бьорн уснул – одетый, на неразложенном диване – Гест какое-то время неподвижно сидел на стуле с едва початой бутылкой пива в руках. Наконец аккуратно закрыл её крышкой и поставил на стол. Подумал: «Ну, с этим-то будет просто, даже резать ничего не придётся. Наконец-то хоть что-то у меня в жизни просто. Приятный сюрприз».

Ближнее прошлое тем и прекрасно, что память о нём очень легко переткать, не нарушив соседних узоров. Всего-то работы развязать несколько узелков, перевязать их по-своему, добавив пару-тройку новых сияющих нитей – для большей прочности. И, конечно, для красоты. Красота ещё никому никогда не вредила, – ухмылялся про себя Гест, вывязывая элегантный грейпвайн [13] в том месте, где Бьорн когда-то – как будто, якобы, считается что, но уже не на самом деле – пьяный не столько от водки, сколько от горя, валялся в ногах давным-давно разлюбившей его жены, умоляя дать ему ещё один шанс. А теперь у нас здесь будет строгая минималистическая композиция, ничего лишнего, всего несколько фраз. «Хватит с меня», «я давал тебе время подумать», «нет, уже поздно». Слёзы оставим, не помешают, но плакать теперь будет его жена. Не от великой любви, конечно, в это Бьорн и сам не поверит, а просто от неожиданности и от досады, что не успела первой уйти сама. Ничего, так тоже неплохо, слёзы Ирине совсем не к лицу, вот и славно, пусть Бьорн запомнит её некрасивой стареющей дамой с уже поплывшими формами, раскрасневшимся носом и по-старушечьи сморщенным ртом; ей самой никакого ущерба, никогда не узнает, какой осталась в памяти нелюбимого бывшего мужа, а ему так будет гораздо легче спасти свою бедную душу из этого невыносимого ледяного огня.

* * *

Маржана долго не могла заснуть. Всё ей нынче было не так: любимый ортопедический матрас вдруг начал казаться жёстким, одеяло – слишком тяжёлым, подушка мешала, откуда-то издалека подбиралась не то тошнота, не то изжога, а в квартире стало зябко и сыро, как будто и правда переселилась в подвал. Кое-как задремала под утро, и ей сразу приснился новый жилец. В этом сне он бродил по улице Сметонос, прямо под её окном, поигрывая серебристым серпом; войти не мог, но они оба знали, что это всего лишь вопрос времени. Однажды войдёт.

Проснулась ещё до будильника, как от удара – от мысли: «Жадная дура, из-за каких-то полутора сотен евро подпустила к себе убийцу. Надо было ему отказать». Мысль была ещё не Маржанина, но уже и не часть абсурдного сна, так, серединка на половинку. Вести с границы между двумя её жизнями, которые вот прямо сейчас собирались превратиться в ад.

Но потом, конечно, встала, сварила кофе, выпила его, сидя в любимом кресле у окна, с удовольствием ощущая, как с каждым глотком растворяется мутный предутренний морок, и принялась за дела.

* * *

Хенрик постучался так тихо, что Гест, скорее, просто почувствовал его присутствие, чем услышал звук. Не стал говорить: «Входите», – а встал и сам открыл дверь. И приветливо улыбнулся пунцовому от смущения белобрысому мальчишке, чьи серые глаза сейчас казались чёрными из-за расширившихся зрачков.

Не стал спрашивать, что случилось, захочет, сам скажет. Взял за руку, подвёл к дивану:

– Садись. Виски выпьешь?

Хенрик молча кивнул.

Налил ему – даже не половину рюмки, примерно одну восьмую, на полглотка. Мальчишке как раз хватило, чтобы окончательно проснуться и прийти в себя.

– Ой! – с облегчением выдохнул Хенрик. – Спасибо. Извините меня, пожалуйста. Ни за что бы не стал стучать, если бы свет у вас не увидел.

– Да нормально, – отмахнулся Гест. – Я по ночам работаю. Такая привычка. Вообще-то, считается, что я сейчас в долгосрочном отпуске, но обещал помочь коллегам подготовить концепт.

– Концепт? – оживился Хенрик.

Гест молча кивнул. Потом как бы неохотно добавил: