Третья волна

Короче, хотя атомные реакторы или заводы по газификации или гидрогенизации угля и другие подобные технологии могут казаться передовыми и прогрессивными, они в действительности являются артефактами уходящей Второй волны, запутавшейся в собственных неразрешимых противоречиях. Некоторые из них могут быть необходимы в качестве временной меры, но все они по существу регрессивны. Хотя силы Второй волны могут казаться могущественными, а их критики, ратующие за Третью волну, — слабыми, будет глупостью принимать слишком большое участие в прошлом. В самом деле, вопрос состоит не в том, будет ли энергетическая база Второй волны сметена новой, а в том, насколько быстро это произойдет. Ибо борьба за энергию неразрешимо переплелась с другими изменениями такой же глубины — свержением технологии Второй волны.

Орудия труда завтрашнего дня

Уголь, железные дороги, текстиль, сталь, автомобили, резина, станкостроение — все это классические отрасли производства Второй волны. Основанные в сущности на простом электромеханическом принципе, они потребляют большое количество энергии, выбрасывая ненормально большое количество отходов и загрязнителей, характеризуются длительным производительным циклом, низкими требованиями к квалификации, монотонной работой, стандартными благами и высокоцентрализованным управлением.

С середины 50–х годов XX в. в развитых промышленных странах стало ясно, что эти отрасли индустрии отстают и исчерпали себя. Например, в то время как в США общий прирост рабочей силы с 1965 по 1974 г. составил 21 %, занятость в текстильной промышленности выросла только на 6 %, а в отраслях по производству железа и стали даже упала на 10 %. Сходные тенденции наблюдались в Швеции, Чехословакии, Японии и в других государствах Второй волны.

Поскольку эти устаревшие отрасли промышленности начали переводиться в так называемые «развивающиеся страны» с более дешевой рабочей силой и менее развитой технологией, их социальное влияние тоже начало умирать, и на их месте выросла сеть новых, более современных отраслей промышленности.

Эти новые производства заметно отличались от своих предшественников: они не были в основном электромеханическими и больше не основывались на классической науке эпохи Второй волны. Они возникли в результате ускорения прорыва на стыке смежных научных дисциплин, находящихся в зачаточном состоянии или даже еще не существовавших 25 лет назад — квантовой электроники, теории информации, молекулярной биологии, океанологии, ядерной физики, экологии, космонавтики. И это сделало для нас возможным проникнуть по ту сторону все увеличивающихся характеристик времени и пространства, с которыми была связана промышленность Второй волны, чтобы оперировать, как сказал советский физик Б. Г. Кузнецов, «очень малыми пространственными величинами (скажем, радиусом атомного ядра, т. е. 10 в степени–18 см) и временными интервалами порядка 10 в степени–28 секунд».

Из этих новых наук и из наших коренным образом возросших способностей их использовать появились новые отрасли промышленности — компьютерная, аэрокосмическая, помудревшая нефтехимическая, полупроводниковая, передовые коммуникации и множество других.

В США переход от технологии Второй волны к технологии Третьей волны начался раньше, где — то в середине 1950–х годов; в таких старых регионах, как Мерримак Валли в Новой Англии, началась депрессия, в то время, как в местах вроде Рут около Бостона или «Силиконовой долины» в Калифорнии наметился резкий рост, в их пригородах живут специалисты по физике твердого тела, системной инженерии, искусственному интеллекту или химии полимеров.

Более того, можно проследить за перемещением занятости и богатства, последовавшим за переходом к новой технологии, в так называемые штаты «солнечного пояса», которые создали, имея прекрасно защищенные контракты, передовую технологическую базу, в то время как более старые промышленные регионы северо — востока и вокруг Великих Озер находятся в застое и почти банкроты. Продолжительный финансовый кризис в Нью — Йорке четко отражает этот технологический переворот. Такая же стагнация во французском центре сталелитейной промышленности Лоррен. И такую же неудачу, хотя и на другом уровне, потерпел британский социализм: к концу Второй мировой войны лейбористское правительство заговорило о захвате «командных высот» индустрии и захватило их, но национализированные им командные высоты — угольная, железнодорожная, сталелитейная — оказались как раз теми отраслями, мимо которых прошла техническая революция. Английское правительство заняло командные высоты вчерашнего дня[234].