Третья жена

– Сейчас… – Она сделала вид, что смотрит на часы. – Самое винное время: десять минут одиннадцатого. – Она с улыбкой открыла холодильник Кэролайн, где хранилась выпивка (она обожала Кэролайн за этот специальный холодильник), и достала бутылку с винтовой крышкой. – Лично я заслужила. Никогда не заведу детей! А если заведу, то свалю на Гавайи или еще куда-нибудь, где не бывает дождей. Такая тоска! Охренеть! – Это Кэт произнесла одними губами. – Серьезно, стоит мне задумать какую-нибудь вылазку, как кто-нибудь обязательно устраивает обструкцию. Упрямца не переспорить, поэтому остается только утешать тех, кто со мной согласен, но это требует столько же усилий, сколько потребовало бы переубеждение упрямца. В общем, все сидят на задницах, за окном дождь, и настроение у всех гадкое. Остается в тысячный раз строить горы из подушек. – И Кэт закатила глаза.

Она подставила Люку тарелку с кривоватыми печеньями, украшенными глазурными символами британской олимпийской сборной.

– Не хочу, – предсказуемо отказался Люк. Вряд ли Кэт когда-нибудь вообще видела, чтобы он ел что-то, испеченное реальным человеком в реальной духовке. – Но все равно спасибо.

Кэт уставилась на брата поверх своего бокала с вином. Вид у него был задумчивый, напряженный.

– Признавайся, зачем ты на самом деле явился.

– Говорю, повидаться.

– Нет, – отрезала она с напускной суровостью, склонив набок голову. – Колись!

– Хорошо, – уступил Люк. – Я совершил глупость.

– Тоже мне, удивил! – всплеснула руками Кэт.

– Да пошла ты!

– Следи за своей речью.

Он поморщился.

– Одним словом… Помнишь Шарлотту?

– Конечно, я помню Шарлотту. В свое время мы очень даже дружили.

– А я с ней спал, – шепотом признался он.

Кэт вопросительно посмотрела на него, не уверенная, хорошо это или плохо.

– Мне потребовалось много времени, чтобы изгнать ее из своей жизни. А теперь она… она…

– Снова возомнила себя твоей девушкой?

– Именно!

– А ты этого не хочешь? – Спрашивая, Кэт косилась на блюдо со своим олимпийским печеньем. Она уже сгрызла две штуки; ей не очень понравилось, но она не могла перестать о них думать. Осторожно потянула еще одно, откусила совсем маленький кусочек, как будто печенье не имело к ней отношения, надо же чем-то занять руки – и зубы.

– Конечно, не хочу! Она психованная.

– Зачем тогда было с ней спать?

– Правильно, не надо было. Но я это сделал. А теперь она за меня принялась: болтает о переезде в Лондон, о том, чтобы вместе снять квартиру.

– Ну, ты полный кретин!

– Большое спасибо. Я знаю. Делать-то что?

– Почему ты меня спрашиваешь?

– Потому что ты женщина. Потому что вы с ней были подружками. Вдруг тебя осенит?

Она откусила еще кусочек печенья и стала перебирать оставшиеся на блюде крошки.

– Ты уж извини, но в башке пустота. Разве что подсказка: положись на честность. Скажи, что все это было ошибкой. Что не нужна тебе такая девушка, и все!

– Я пытался.

– Попытки не в счет, Люк. Надо делать. Возьми и скажи: «Шарлотта, ты такая горячая, что я не справился со своим маленьким пенисом, но теперь, при холодном свете дня, решил, что это не то, чего я хочу. Прости, я конченый дебил». Попроси у нее прощения.

– Давай обойдемся без упоминаний моего пениса, а то я чувствую себя грязным.

– А ты не суй его куда попало, тогда не придется спрашивать у сестры, как быть. – Забыв про осторожные манипуляции с печеньем, она сунула себе в рот оставшуюся треть.

Люк посмотрел на нее как-то странно. Сначала она приняла это за отвращение к ее обжорству, потом поняла, что он на взводе.

– Это еще не все, – сказал он. – Я про Шарлотту. Она сказала одну странную вещь…

– Неужели восхитилась размером твоего пениса?

Но ему было не до зубоскальства.

– Нет, про Майю. Можно подумать, что у Шарлотты был на нее зуб. У меня возникла мысль: вдруг это она писала письма?

– Кто писал письма?!

Кэт обернулась на голос Отиса.

– Никто, – бросила она как можно небрежнее. – Так, ерунда. Ты бы оделся.

– Что толку одеваться, если скоро опять ложиться? – Отис пожал плечами. – О ком вы говорили?

– Ни о ком. Об одной женщине у отца на работе, вот и все.

Она предостерегающе взглянула на Люка и произнесла одними губами: «Потом».

– Привет, Отис! – сказал Люк.

– Привет, Люк! – Отис, как всегда, отводил взгляд, но, по крайней мере, приветливо улыбался.

– Как проводишь каникулы?

Отис хмыкнул.

– Нормально. Скучно только.

Люк посмотрел на Кэт, на Отиса, на двоих детей, зарывшихся в подушки на другом конце комнаты, хлопнул в ладоши и крикнул:

– Может, сходим куда-нибудь вместе?

– Куда? – спросил Отис, глядя на него с подозрением.

– Не знаю. Сам скажи.

– «Нандос», – предложил Отис.

– Нет, суши! – крикнула Перл.

– Нет, пицца! – присоединился к крику Бью.

Кэт посмотрела на Люка и закатила глаза.

– Видишь? И так всегда. Каждый раз, когда я что-то предлагаю. Смертная скука!

– Согласен. – Люк вынул из блокнота листок и разорвал его на три части, написал на каждом клочке название ресторана, перемешал клочки и разбросал по кухонной стойке.

– Выбирает Кэт.

Дети попытались скандалить, тогда Люк притворился, что выкидывает бумажки в корзину, и скандал прекратился. Кэт взяла одну бумажку.