Третья жизнь

После того случая, я недолго злилась на себя. Наверное, в жизни каждого бывают и хорошие, и плохие дни. Кто-то, проснувшись в один из плохих дней, надеется, что лучшее ждет впереди, а кто-то со страхом ждет худшего. А есть и такие, жизнь которых сплошная беспросветная черная полоса. Не знаю, к какой категории отнести себя. Возможно, я нахожусь где-то посередине.

Обычно дети не помнят всего своего детства, лет до пяти. Им запоминаются лишь определенные моменты, в которые ярче всего проявились их эмоции. Мне кажется, что я начала осознавать происходящее вокруг около трех лет. Я помню отдельные детали, слова, картинки. И все же лишь с пяти лет моя память стала работать как следует, и один единственный день дал тому старт.

До моего дня рождения оставалось всего пару дней. Я была очень счастлива, потому что знала, что соберется вся семья, и это было самое приятное. Как обычно, утром меня разбудила няня и принесла на завтрак мои любимые оладьи с медом и какао. Пока я ела, няня рассказывала мне о том, как ее дочь готовится к свадьбе, но я почти ничего не разбирала из того, что она говорила, потому, что тараторила она очень быстро. Однако, несмотря на свой возраст, я понимала, для чего люди женятся, для чего заводят детей, зачем нужна ипотека, и что делать, если в квартиру ворвались грабители. Сидя дома, я часто смотрела по телевизору программы о семейных разборках и дележке имущества вместе с няней, которая будто не знала, что существуют другие передачи, более подходящие для детей. И уже тогда я четко знала, что никаких принцев не существует, и никто меня не спасет из замка от огнедышащего дракона. Поэтому иллюзий я себе не строила и с самого детства рассчитывала исключительно на себя.

Накормив меня, няня стала расчесывать мои длинные волосы, которые доходили до моих бедер. Мне не очень нравилось это дело, потому что за ночь волосы слишком спутывались, а приводить их в порядок было не совсем приятно. После небольшой пытки я собралась в балетную школу. Мы должны были разучивать новые движения, для предстоящего показа. Я очень надеялась, что родители и Робби будут там, и увидят, все, чему я научилась. Брат у меня – самый лучший: всегда терпеливо досматривал мои выступления дома, даже если ему это было неинтересно.

Придя в школу, я поднялась в раздевалку, где собрались почти все девочки. Уже десять минут как мы должны были начать заниматься, но миссис Грейс все не было. Потом к нам подошел мистер Скотт, администратор, и сказал, что наша преподавательница заболела. Но я-то понимала, что, скорее всего ее уволили, ну, или уже посадили за тот случай с травмой ученицы.

Девочки, приехавшие с мамами, папами или нянями сразу же разошлись по домам. Такие были все, кроме меня. Моя же няня наверняка была занята и никак не могла меня забрать. Просидев полчаса, я решила позвонить папе на работу и спросить, сможет ли он за мной приехать. Но ответа не было. И Робби дома не было: он уехал на неделю с классом за город. Прождав еще несколько минут, я решила сама добраться до дома. Не могу только понять, почему охрана меня тогда выпустила без всяких вопросов.

До школы мы всегда ходили пешком, потому что она находилась не так далеко, да и прогуляться было полезно, как говорила няня, поэтому я хорошо знала путь. Снаружи уже было темно, и мне немного становилось не по себе. На дорогах было много машин, за углом даже образовалась небольшая пробка. Наверняка, все спешили домой, к любимым детям, внукам, а я была одна посреди огромной улицы. Все оборачивались на меня в недоумении, но никто не предложил помощи. Я чувствовала себя такой же крошечной, как и мой мертвый Майки, по которому я все еще скучала, хоть и провела с ним не больше часа. В воздухе витал запах бензина, потом повеяло жареной картошкой, и тогда я поняла, что проголодалась. Я ускорила шаг.

Когда я поднялась по лестнице нашего дома и постучала в дверь, мне никто не открыл. Тогда я села на ступеньки и стала ждать, пока вернется кто-нибудь из родителей или няня, например, когда в ужасе поймет, что я ушла одна. Прошло много времени, и мой желудок начал со мной общаться. С каждым разом урчание увеличивалось, и мне становилось стыдно: я была уверена, что это унылое пение кита слышат все соседи.