Третья Жизнь.

Примерно с такими мыслями бродил среди развалин. И если в Воронеже все руины и разруха производили исключительно унылое впечатление, то здесь было как-то… не знаю — спокойно, что-ли? Вроде бы да — здесь тоже присутствовали следы взрывов. Но всё равно…

И вот, пока гулял, дошёл до руин, предположительно, какого-то храма. Как определил? Количество стен — парочка мелких помещений внутри имелась. А ещё — далеко впереди был небольшой перепад. В середине которого был выпирающий вперёд отросток. Я зашёл внутрь. Это было что-то: здесь прямо веяло покоем.

— Что, парниш, пришёл помолиться?

— А? Кто здесь?

— Не бойся.

Я обернулся — за спиной, в углу, сидела маленькая женщина в годах с платком на голове. На её губах была улыбка, без ехидства. Простая добрая улыбка. А затем она подошла ко мне.

— Ну что, милок, рассказывай. Я же вижу, что тебя сюда не просто так привело.

— Ну не знаю. Я просто гулял, осматривал всё. Вот и заглянул в очередную руину.

— Да? Эх, молодёжь! Ничего просто так не бывает. Я видела, как ты смотрел развалины домов — просто вокруг обходил или же мимо шёл. А сюда — именно зашёл.

Она вздохнула, осмотрелась, затем взяла меня за руку и подвела к перепаду.

— Вот там раньше был алтарь.

— А какому богу тут молились?

— Тому, который сотворил всех и вся.

— А вы его видели?

— Его надо чувствовать. Слышать, понимать. Вот тебе здесь хорошо?

— Да. Но…

— Вот видишь? Это он тебе подсказал, — и указала пальцем в небо.

— Да? И что?

— Значит, ты ему нужен.

— Сейчас будете мне про «возлюби ближнего» рассказывать? — ко мне как-то приходили такие «проповедники». И к ним у меня явное отвращение.

— Нет. Я ведь вижу, что тебя что-то гложет.

Да какое ей дело до меня? Свободные уши нашла? Ладно, попробуем.

— Да! Да — я сегодня убил человека! Который хотел убить меня! И что? Где он был, ваш бог?

— А ты его звал?

— А надо было?

— Ну вот представь — ты пришёл туда, куда тебя не звали. И выяснил, что ты там — не нужен. Чтобы ты сделал?

Гнев бурлил во мне. Но тихий голос разума шептал, что эта бабушка права. Всё то, что происходит на арене, воля людей. И Бог тут не причём.

— Да, — уже успокаиваясь, ответил ей, — вы правы.

— Вот видишь?

— Но что теперь?

— Ты, слышу по говору, не просто не местный. Ты вообще иностранец?

— Нет, там история долгая. Проще — я не помню русский. И не умею на нём говорить.

— Ничего себе! Ты же с этими приехал, как они… телевизионщики?

— Да, я участник.

— Ты парень взрослый, ты сам выбрал путь. Бог сам тебя рассудит, прав ты или нет. Но, — тут она глянула на меня с хитринкой, — как деревенская девчонка скажу тебе: начал драться — иди до конца!

— Спасибо.

— А знаешь, мне нравится тут бывать, — продолжила она. — Тут же раньше был наш сельский храм. Во время войны он выстоял, а после — его специально разрушили. Да и от деревни ничего уже не осталось. Эх.

— А почему вы не переедете?

— Не хочу. А пошли ко мне — посидим, поговорим.

Через пять минут я был у неё дома. Это непередаваемо: весь этот обиход тридцатилетней давности, вся эта обстановка. И да — малиновый пирог, который баба Аня тут же состряпала, был объеденье. А чай, вернее отвар из разных листочков — как минимум необычно.

***

Яков Хипштейн сидел в купе джета. Он был спокоен — очередная попытка ликвидации Олега Новикова провалилась. И при этом провалилась эпичнейше: после такого исхода «корриды» к нему подошёл главный продюсер. И сказал:

— Яша, дай я тебя расцелую! — и полез к нему целоваться.

Понятное дело, что Яша был против такого обращения. Да и сам главный сказал, что это он образно — от радости. Потому что запись того, как Олег чуть ли не переворачивает машину, а затем хладнокровно убивает Ильдара, затмила даже иностранные версии шоу.

— А вот этот кадр, где он Кузяеву челюсть ломает — это вишенка на торт! — главный не удержался — сложил пальцы правой руки щепоткой и поцеловал, а потом сделал жест, типа он эту самую вишенку на торт ложит.

— Согласен, — коротко ответил Яша, который понимал истинную «косточку» этой вишенки.

Сейчас же, когда главный ушёл, он позвонил деду.

— Эх, вот это красавчик! Яша, меняем план!

— Что? — он явно не понял.

— Меняем план! Он выиграет, и ты должен его будешь перевести на нашу сторону!

— То есть? — Яков был в конкретном замешательстве.

— Ему явно покровительствует Кто-то свыше! И это наш шанс!

— Шанс на что?

— Ай, ты не знаешь, — ворчливо отмахнулся от него глава рода. — Хотя тебе и не положено знать — это большая политика! В которой ты профукал всё! Ещё есть что сказать?

— Так как мне его оградить от возможного вылета?

— Это уже не моя проблема!

***

Когда глава рода Хипштейнов увидел, что Олегу удалось одолеть быка на корриде, и таким весьма неожиданным способом, задумался. И подозвал к себе начальника службы безопасности.

— Звали?

— Да! Есть какие-нибудь мысли как избавиться от Новикова?

— Он победил быка?

— Посмотри как!

Лицо Геннадия в конце резко поменялось с лёгкой ухмылки на сильное удивление. Очевидно, что для него это тоже было неожиданностью.

— Первый раз такое вижу.

— Так вот и я о том же.