Третья жизнь кошки

Мы сидим за небольшим столиком в очень уютном ресторанчике, наши колени касаются друг друга под столом и мне всё время хочется опустить туда руку. Вдруг у неё раздаётся телефонный звонок. Отвечает по-русски, боже как изменилось лицо, что-то случилось. Вся побелела, вскочила, говорит резко, отрывисто, хлёстко. Ого, как смотрит вокруг – для неё мир перестал существовать. Отключила телефон, но не садится, ждёт звонка. Что же случилось? Я боюсь этого звонка. Не бери трубку, не бери… У меня сдавило сердце и пересохло во рту от очень плохого предчувствия…

Елена

Неизвестный номер, кто бы это мог быть?

– Да слушаю, кто? А Валентина Петровна, здравствуйте рада слышать. Я в Голландии. Нет, не в Москве. Не знаю? Чего не знаю? Анна в больнице? Как в больнице, что с ней? Тоже не знаете? А ей звонили? Недоступна? Сейчас я выясню и перезвоню.

Кому позвонить? Валерию, начальнику охраны с риги, пусть отрабатывает должок. Где тут его телефон…

– Валера, это Тарханова, что случилось с дочерью Брагина? Не знаешь ещё? Она в больнице. Выясни, пожалуйста, что с ней и перезвони, спасибо жду.

Всё похолодело внутри, что с ней могло случиться, авария? Болезнь? Но она не выглядела больной, ох защемило сердце. Голландка смотрит с испугом, блять, я тут занимаюсь с ней чёрте чем, а ОНА в больнице. Срочно заказать билет в Москву. Подзываю официанта:

– Мне нужно заказать билет на ближайший рейс в Москву, можете мне помочь?

– Сейчас я позову менеджера, не волнуйтесь.

– Елена, что случилось?

– Пока не знаю, но мне срочно нужно в Москву

Звонок от начальника охраны на риге

– Да, Валера

– Передозировка снотворным, она пыталась покончить с собой. Сейчас вроде всё в порядке, откачали, но пока в больнице.

– В какой больнице?

– В склифе

– Спасибо, Валера. К ней пускают?

– Не знаю, не уточнял

Москва Склиф через семь часов

– Доктор, если я не узнаю что случилось, то через некоторое время вам придётся откачивать её снова. Я должна с ней поговорить.

– Но у неё перед дверью сидит охранник и моего разрешения, в данном случае, не достаточно.

– Придумайте что-нибудь, это очень важно, очень. Вот деньги три тысячи долларов, у меня нет с собой больше, но я дам сколько надо, проведите меня туда. Семь часов назад я была ещё в Голландии, и охранник меня не остановит, если попробует помешать, я убью его.

Доктор, усталый немолодой мужчина, с покрасневшими от тяжёлой смены глазами, внимательно посмотрел на Елену.

«Она не шутит, и её не остановим ни я, ни охранник. В глазах бешенная решимость и ни тени сомнения. Всегда завидую таким людям, для них не существует препятствий. Если потребуется, действительно перевернёт всё вверх дном, да ещё покалечит кого-нибудь. Но не в этом дело, таким людям невозможно отказать – сильные. Сильных мало, от них идёт энергия, и от неё идёт. И ей действительно нужно попасть к этой девочке, которую мы чуть-чуть не упустили. Что могло случиться? Всё есть, папа какая-то шишка, молодая, красивая… Ну какие могут быть проблемы, чтобы решиться на такое? Ни ипотеки, ни работы этой сволочной. Вон сегодня, кроме этой девочки, ещё двух тяжёлых пришлось вытаскивать, одного так и не вытащили, но запомню я не его, а глаза его матери и если сейчас не выпью коньяка, то до конца смены не досижу.  Да… Нужно ей помочь. А как? Как убрать этого бугая? Предложить махнуть по рюмочке? Точно, пойду за коньяком и ему не скучно и мне в себя прийти. Позвать в ординаторскую и сказать, что дежурная сестра присмотрит за девочкой. Кто там сегодня у нас, Верочка? Нормально, пообещаю не ставить её на праздники – будет довольна».

– Не нужно денег, подходите к палате через пять минут, я уведу охранника, но у вас будет не больше двадцати минут

– Спасибо

Палата Анны-Марии Елена

Лежит с закрытыми глазами, спит? Господи какая бледная, кожа просвечивается, осунулась, круги под глазами. Что же произошло. Наклоняюсь к самому уху

– Аня, малыш, это я

Открыла глаза, напряглась, что за странный взгляд, ненависть?

– Что случилось Аня, это я.

– Уходи

– Как уходи?

– Я не хочу тебя видеть

Голос слабый, но твёрдый, злой, значит дело во мне. Отворачивается.

– Я ни куда не уйду. Посмотри на меня, посмотри. Рассказывай, что случилось.

Слабой рукой тянется к сумке на тумбочке. Помогаю ей, боже какая тоненькая рука, как я не замечала раньше, все венки видны. Достаёт оттуда фотографию, протягивает. Блять. На ней меня целует Стефания. Всё понятно: – «Удар будет в очень больную точку». Так и есть, очень точный удар и в очень больную точку. Гадёныш, ведь ты, только что, чуть не убил родную дочь.

– Хотела позже тебе всё рассказать, ладно, расскажу сейчас

– Зачем? Всё понятно…

– Где твоя одежда, поехали

– Одежда? Не знаю. Куда поехали? Там охранник

– Некогда разговаривать, что можно накинуть? Не в одеяло же тебя заворачивать. Что это за дверь? Шкаф? А вот одежда, быстро одевайся.

Беру одежду и сама, не спрашивая, натягиваю на неё.

– Вот, вот ещё кроссовки, остальное потом в лифте, давай-давай.