Третья жизнь

«24 апреля 1943 года

Как далека от жизни наша современная литература со своими писаными героями, верными женами, бескорыстными энтузиастами труда, благородными отцами и любящими детьми. Конечно, есть и те, и другие, и третьи, но они, как и всегда это было, в меньшинстве и не ими определяется течение нашей жизни, не с ними сталкиваешься в повседневном быту, а главное — не они должны служить моделью для писателя, который зовет к лучшему. Напрасно думать, что читатель следует доброму примеру, идет за образцом — ему нужно показать его собственную изнанку, чтобы он понял, как она неказиста, и смутился бы. Никогда сусальная, восторженная литература ничему не учила и никого за собою не вела. В такой литературе всегда что-то есть подхалимское, прилизанное, лакейское, и ее так и воспринимает читатель — пренебрежительно и свысока… Потому что всего легче поверить тому, что ты хорош и, обольстившись лестью, признать себя выше

того, кто льстит тебе.

Уважают жесткое, суровое слово правды. А нет такого идеального человека, о котором такой правды не скажешь. Все мы — ничтожны перед тем образом Человека, к которому стремится человечество. И задача писателя быть глашатаем этого стремления, а не свадебным генералом».

И наконец, мнение писателя — нашего современника Вячеслава Пьецуха, полагающего, что укрытие от читателей писателей, подобных Слёзкину,— преступление против человечности: «Ведь когорта таких писателей, как тот же Заяицкий, Слёзкин, Клочков, Романов, может составить честь и славу какой-нибудь просвещенной нации, и она будет веками поклоняться этому пантеону, а у нас нормальный читатель о них даже и не слыхал» [20].