Третий брак

– Здравствуй, душа моя. Скажи мне, что это не сон, и я не сплю, – она пристально смотрела в его глаза, правой рукой коснулась щеки, которую пересёк вдоль незнакомый, неглубокий, но длинный шрам. – Нет. Ты ни моя душа. Мой Керем не заставил бы меня так страдать. Он нашёл бы способ вернуть меня к жизни, пусть и не сразу. Возможно, он оставил меня, но сделал это по-мужски, – она выпрямилась и с вызовом посмотрела на него, сделав шаг в сторону. – У меня всего один вопрос: почему ты принял такое решение? Посчитал его единственно правильным? А почему просто не сказать: «Лиза, тебя обманули. Да, я немного не здоров, но жив. Ты прости меня, но нам не нужно больше видеться». Думаешь, после этих слов, я стала бы тебя преследовать? Или мне было бы больнее услышать об этом, чем известие о твоей гибели по моей вине? Это я умерла в тот день вместо тебя. Да, я есть. Есть тело, разум, а души нет. Внутри меня пустыня с раскалённым песком.

– Говори по-русски. Я выучил язык, как ты советовала, – он говорил с небольшим акцентом.

– Чтобы понять меня, нужно не только знать русский язык, нужно думать по-русски, чувствовать по-русски.

– Присядь. Я многое тебе объясню. Я пролежал в коме десять дней. После твоей встречи с Мелек, Эмин разыскал таксиста, но не успел в аэропорт. Ты уже улетела. Отец с братом не стали тебя искать, посчитав жестоким обнадёживать тебя, а потом убить во второй раз. Телефон мой исчез, а контактов твоих у них не было. Решили дождаться, когда я приду в себя, – Керем тяжело вздохнул и выпил глоток воды. – Всё очень сложно, Лиза. Меня собирали по частям сначала здесь, потом в Германии. Долгое время я был коконом и мог только лежать. Как и что я мог тебе сказать, зная, что могу остаться на всю жизнь лежачим? Когда я прочёл твои письма, хотел написать и не смог – надеялся на операцию, потом ещё на одну, и ещё. Перенёс восемь операций за три года, но могу пока только сидеть. Предстоит ещё две, но гарантий уже не дают. Поздно было каяться в собственных ошибках. Написать – значит, причинить новую боль. Я знаю, что поступил глупо и жестоко. Прости.

– Это твоя жизнь и твой выбор, а я не могу ни понять, не простить. Твоё молчание перевернуло всю мою жизнь. Прежней Лизы Тумановой больше нет. Она умерла три года назад и осталась здесь, на турецкой земле. Но я рада, что ты жив, пусть и не совсем здоров. Поправляйтесь Керем бей. Извините, я пойду. Прощайте.

– Ты не хочешь меня видеть?

– Мы не виделись три года по вашей инициативе. Вы этого не хотели, я этого не могла. Что теперь изменилось? Наша встреча – это случайность.

– Ты думаешь, эта встреча не сможет вернуть нам былого?

– Я знаю одно – прошлое не возвращается.

Лиза покинула кабинет, а Керем проехал в кабинет брата. Лучше бы он этого не делал. Милана была очень воспитанной, интеллигентной и умной девушкой, но при виде Керема, стала напоминать тигрицу, которая не знает рамок приличия. Она встала из-за стола и подошла к креслу Керема.

– А ты, оказывается, редкостный козёл, – говорила она по-русски, не задумываясь над тем, понимают ли её братья Аслан. – Значит, ты, подлый трус, жив и почти здоров, – Милана влепила ему пощёчину. – Это тебе за Лизу, за её слёзы. Ты так её любил, что сделал несчастной. Тебе ли не знать какая она была.

– Ты права, Милана. Я виноват, – Керем опустил голову. – Ударь ещё, если так станет легче.

– Я тебя презираю и не хочу иметь с вами ничего общего, – только теперь до Миланы дошло, что он говорит по-русски, а значит всё, сказанное ею, он понял. – Вам всем отольются её слёзы. Гореть вам в аду. Идите вы к чёрту со своим бизнесом, – девушка вышла, хлопнув дверью.

– Таркан, я должен знать, куда они пойдут, где остановятся, проследи и звони мне, – Эмин повернулся к брату. – Аллах, Аллах! Кто же мог подумать, что Милана Кашич подруга Лизы? – Эмин растерялся, заметив слёзы в глазах брата. – Керем аби, рано отчаиваться. Всё можно, если не исправить, то начать заново. Инша Аллах!

– Не знаю. А Милана молодец. Ради подруги пожертвовала полезной связью. Ты обещал ей помочь?