Третий брак

– Керем, не заставляй меня сердиться. Доктор запретил тебе любые нагрузки и волнения, а полёт шесть часов и там без нервов не обойдёшься. Обещай мне беречь себя ради нас с дочкой. Вернусь через неделю, максимум десять дней и возьмусь за тебя основательно.

Лиза вернулась ровно через неделю, сделав все дела. Керем чувствовал себя, с его слов, нормально. Внешне выглядел хорошо. Две недели они проработали вместе, а седьмого октября ему стало плохо прямо на работе. Скорая увезла его в клинику «Мемориал», в районе Аташехир. Диагноз: острый инфаркт. Срочно провели операцию, хотя шанс был ничтожный. Клиника стала для Лизы домом надежды на сорок часов. Керем умер в возрасте тридцати пяти лет, на рассвете десятого октября так и не придя в сознание. Лиза была рядом, когда его сердце остановилось. Это были те несколько минут, когда она сумела проститься с мужем по своим обычаям. Обычай Турции предусматривал похороны до заката. Всё, что помнила Лиза, это молитвы мужчин, и женщин, которые вместе с ней стояли в стороне, и смогли подойти, когда мужчины, кроме отца, Таркана и Эмина разошлись. Дальше была тишина и пустота. Эмин позвонил Милане, не зная, что можно предпринять, чтобы Лизе облегчить боль. Она прилетела через день и сама приехала на такси.

– Мне очень жаль, Лиза, – обнимая подругу, заплакала Милана, присаживаясь к ней на кровать и замечая, что в тёмных волосах подруги на висках появилась седина.

– Не плачь. Здесь не принято плакать, не принято ходить на кладбище, не приняты цветы, считая, что это лишними расходами.

– Это у них не принято, а мы пойдём. У них свои порядки, а у нас свои. Мы ничего не нарушаем. Я принесла соболезнование его семье, а теперь хочу проститься с Керемом. Это далеко?

– Кладбище Camlika по улице Алемдаг. Пешком тридцать минут. У нас бы его назвали «Сосновое место».

– Ты когда ела?

– Не помню. Я даже не знаю, какое сегодня число. Камила на попечении няни, а я никого не хочу видеть. Заходили Таркан, Асли. Они поженились и живут в этом доме. Не сплю и всё время думаю: что мне делать дальше? Как мне жить? Я совсем не знаю законов Турции. А что будет, если я, потеряв мужа, лишусь вида на жительство? Я не могу уехать, даже отказавшись от наследства, пока не вступлю в его права, а это два-три месяца. Трёхдневный траур, потом 7, 40 и 51 день. Три дня я не должна выходить из дому, а мне нужно что-то решать в том же полицейском участке, – Лиза заплакала. – Я потеряла всё, Лана: сначала ребёнка, потом мужа, и веру в людей. Я не знаю, кому доверять и как далеко меня это доверие заведёт? Понимаешь, Лана, мой необъяснимый страх за нашу дальнейшую судьбу с Камилой, сильнее горя, и я ничего не могу с этим поделать.

– С утра сегодня было двенадцатое число. Успокоилась и выслушала меня очень внимательно. Во-первых, ты не принимала ислам, а значит, можешь не принимать всех этих условностей, хотя и не нарушать. Во-вторых, ты в этом доме никто и поедешь в свой дом, из которого можешь не выходить пять дней, а не три. За это время, я попрошу Таркана, и он узнает дальнейший ход твоих телодвижений, найдёт адвоката. Хотя уверена, что такой человек у семьи есть. В-третьих, шестнадцатого числа мы возвращаемся, ты собираешь всю семью и в присутствии адвоката озвучиваешь им свои условия. Хочешь вернуться назад – это твоё право. Я вижу, тебя здесь не очень жалуют. Захотят обмануть, они это сделают без твоего согласия. Но не думаю, что станут удерживать тебя силой. Собирайся. Поедем на кладбище, а потом покажешь мне ваш дом на берегу. Но для начала ты должна поесть и я об этом позабочусь. Пусть няня собирает Камилу.

– Елиз ханым, вас с гостьей ждут к обеду, Сенай накормила Камилу, – Гюнюль слегка смутилась.

– Мы уже идём.

– Лиза, не хочу показаться бестактной, но извиняться за столом, если что не так, я не буду.

– Веди себя естественно и не пытайся понравиться. Этого никто не оценит, – говорила Лиза переодеваясь.

Пожелав всем доброго дня, подруги сели к столу. Лизе подали суп, понимая, двухдневная голодовка должна закончиться лёгкой едой. Минут через пять Кемаль бей задал Лизе вопрос:

– Как ты себя чувствуешь, дочка?

– Вашими молитвами, – ответила она и посмотрела ему в глаза. – Таркан переведи, я не смогу сказать по-турецки всё то, что хочу. – Кемаль бей, я возьму машину Керема и поеду в Бейкоз, забрав с собой Сенай с Камилой и Милану. Вернёмся в пятницу. Я хочу, чтобы утром собралась вся семья и адвокат начал процесс оформления наследства. У вас есть такой человек? – она чуть помедлила, чтобы Таркан закончил перевод. – Эмин, мне нужна будет копия свидетельства о смерти в управление полиции. Теперь я лишена статуса жены, и вид на жительство у меня изымут, таковы правила. Я не знаю, сколько мне позволят остаться в стране. Сюда я въезжала по визе, потом получила ВНЖ, что будет теперь, не знаю. Этот вопрос нужно решать в первую очередь. Да, если мне продлят пребывание в Турции и вам понадобится моя помощь в компании, я готова помочь на прежних условиях. Это всё.