Третий дневник сновидений

Первое. Нужно отдать должное директрисе Кук: она никогда не повторяет ошибок. Например, позволить привлекательной учительнице, имевшей связь с коллегой, взобраться на стол и заняться стриптизом. Скорей всего, шансы на то, что миссис Фатсоракис, взявшая на себя уроки французского (официально - до конца триместра, неофициально - навсегда), пойдёт по её следам, равны нулю, - мне это подтвердит любой, кто встретится в школе. Если она вздумает взо- браться на стол, он её просто не выдержит. Вообще, что за странное имя? Ладно, она турецко-греческого происхождения, но кто своему пухленькому бэби даст имя Фатима Фатсоракис, тот не задумывался о последствиях, не правда ли? Я сомневаюсь, что Фат-Фат будет счастливым ребёнком. Шансы на то, что другие дети станут её драз- нить, близки к 101 проценту, как и возможность, что детей Фат-Фат будут глубоко ненавидеть. Не надо быть психологом, чтобы предпо- ложить: она стала учительницей лишь для того, чтобы мстить детям. Спасибо, директриса Кук, именно в таких учителях ваша школа нуждается.

Увидимся!

Ваша Леди Тайна

P. S. Статья появилась в онлайн всего двадцать минут назад, и уже на неё появилось двадцать четыре комментария о том, какая при- митивная и вредная Диккен-Башинг и как невероятно мила миссис Фатсоракис, которая на свой первый урок принесла кексы собствен- ного приготовления. Дорогие мои, а вы не подумали, что это, воз- можно, её способ мести? Я лично предпочла бы быть вредной, чем толстой. Радуюсь, что отказалась от французского!

Глава 16

Следующее такое полное солнечное затмение у нас, в Центральной Европе, можно будет наблюдать и 2081 году, - сказал мистер Осборн, наш учитель физики. - Мы, может, тогда ещё будете жить, если будете вести здоровый образ жизни, но я вряд ли доживу до ста двадцати лет, так что сегодня для меня особенный день.

Свой стол он поставил у самых дверей кабинета физики, поэтому, выходя, мы должны были продефилировать перед ним, чтобы он проверял, у всех ли есть защитные очки, а также согласие родителей на то, чтобы мы во время солнечного затмения покинули здание. Эти меры предосторожности казались вдвойне смехотворными, потому что небо было плотно затянуто облаками и невозможно было угадать, где сейчас солнце. Хотя в кабинете были огромные окна, мы включили свет, как делают мрачным ноябрьским утром.

- Бедный!.. - прошептала мне Персефона, стоявшая за мной в очереди. - Последнее солнечное затмение в его жизни - и такая неудачная погода. Но хотя бы дождь не идёт... Как я выгляжу?

- Хорошо, - сказала я, не оборачиваясь.

Мистер Осборн ещё раньше гордо сообщил нам, что нам разрешено использовать для наблюдения небольшой пятачок на школьной крыше вместе с теми, кто занимался физикой на двух этажах над нами. А это значило, что мы там, наверху, можем встретить Генри, Грейсона и Джаспера.

И Артура.

В отличие от Персефоны, я этому не радовалась - наоборот. Представить себе, как я буду стоять с Артуром-я- могу-тебя-в-любой- миг-убрать-Гамильтоном на одной высокой крыше, и без солнечного затмения было достаточно неприятно. Должна пролиться неверная кровь, когда солнце скроется в тени луны...

- Правда? - Персефона всё ещё была озабочена своим внешним видом. - Я не слишком нарумянилась? Почему-то на этой кисточке всегда задерживается слишком много пудры...

- Нет, всё хорошо. - Я посмотрела в окно.

Эта светло-серая облачность, так надёжно закрывавшая солнце, к сожалению, напомнила мне, что в коридоре снов нет потолка. На одном из трёх ещё голых деревьев в школьном дворе сидела большая чёрная птица. Я икнула. Такого я до сих пор не видела... или? И дерево, на котором она сидела, не называлось ли кровавый бук? Может, это не случайно...

Персефона подтолкнула меня, чтобы я продвинулась дальше.

- Этот цвет называется бархатный. На вид он кажется оранжевым, но, когда его наносишь, он приобретает цвет кожи. Очень естественный. Я тебе покажу потом, ты выглядишь бледноватой.

- Да, знаю. - И в тот же момент подумала, что никакого «потом» уже не будет: что-то страшное произойдёт там наверху, на крыше, моя кровь прольётся на школьный двор, и чёрные перья станут падать с неба, как дождь...

Я была благодарна, что Персефона опять меня подтолкнула и оборвала цепь моих вздорных мыслей. Что это со мной? На дереве сидит ворона, а я уже в истерике.

Допустим, история с перьями была жутковатой. Но не на столько жуткой, чтобы мне из-за неё сразу поверить в демонов и их предсказания. Есть сколько угодно возможных логических объяснений, как одно чёрное перо попало мне и полосы, это сказали и Генри с Грейсоном, когда услышали мой рассказ. В нашем доме был, наконец, один страстным охотник за чёрными дроздами, он любил спать в моей Кровати. А у чёрных дроздов, как известно, чёрные перья. Одному из таких перьев ничего не стоило застрять у меня в волосах.

Даже если это был странный случай, глупая история с пером не требовала верить в демонов.