Третий глаз Шивы

«Лучше и впрямь подохнуть с голоду!» – в один голос крикнули мы. «Благочестивы те, которые веруют в бога в последний день», – сложив руки, напомнил нам священные слова ишан Барат-Гиш. – Шариат запрещает самоубийство. Пусть лучше сгинут неверные, будет священная война, и вы встанете под зеленое знамя. Павших унесет в сады аллаха крылатый Джебраил, уцелевшим наградой будет вновь обретенный путь суфи, выше, непостижимее которого нет ничего. И все вы навеки останетесь в памяти народа, избавители от позора, посланцы священной воли».

Так очутился я в банде Ибрагим-бека, да будет проклято имя его. Страшный, жестокий был человек! Но очень богобоязненный. Старцев почитал, прислушивался к советам богословов. Недаром при нем постоянно находились домулла Дана-хан, святые ишаны Сулейман-судур, Иса-хан и потомок пророка Султан. От одного взгляда Ибрагим-бека у людей поджилки тряслись, он собственноручно рубил головы и выкалывал глаза, но перед ишанами благоговел и становился кротким, словно овечка. Как и для всех нас, они были для него, простого мюрида, «пирами» – духовными отцами и покровителями. В знак особого благоволения пиры изготовили несколько талисманов, которые должны были уберечь Ибрагим-бека от вражеской пули. Сам бухарский эмир Сеид Алим-хан прислал ему охранный камень, а ишан Султан отдал собственный талисман, считавшийся в мусульманском мире особенно чудотворным. И этот подарок Султана – изречение из Корана, написанное самим пигимбаром, потомком пророка, курбаши ценил превыше всего. Он зашил его вместе с камнем эмира, дарующим долголетие, в кожаный мешочек и повесил себе на шею. До последнего дня свято верил Ибрагим-бек в необоримую силу своих талисманов, до последней минуты надеялся, что они вызволят его из беды. Справедливости ради надо сказать, что, когда его арестовали и повезли на суд в Ташкент, кожаного мешочка при нем уже не было. Как знать, может быть, именно он и сохранил жизнь другому мюриду святого ишана Султана из Дарваза, то есть мне? Но нет, спасением я обязан самому себе и справедливости судьи. Народный суд, приговоривший Ибрагимбека к высшей мере, учел, что Мир-Джафар никого не резал, не пытал, а если когда и угонял через границу колхозные табуны, то делал это не по своей воле. И мне, который был с Ибрагим-беком с того самого дня, когда в кишлаке Кара-камар курбаши поклялся под знаменем эмира быть беспощадным, присудили тогда всего пять лет. Спасибо. Отсидел только три. За это тоже спасибо. Обязательно надо принимать во внимание личность подсудимого, его биографию…

Вспоминаю клятву Ибрагим-бека. «Вы провозгласили меня командующим войсками ислама, – обратился он к посланцам эмира, ишанам и баям. – Как наместник эмира, обещаю вам воевать с большевиками до полной победы. Все противники моей армии должны быть уничтожены, а их имущество – конфисковано». Он поцеловал край знамени, и пиры тут же произвели ревайят, утвердили его.