Третий контур

— Не обязательно, — ответил Матвей. — Чтобы создать искусственный интеллект, надо для начала понять, что же такое интеллект. Хотя бы свой собственный. А пока такого понимания нет, все попытки создать то, не знаю что, обречены. Но близнецы и не пытались собрать что-то подобное, они просто случайно создали благоприятные предпосылки для самозарождения искина. Сложную обучающуюся программу с самонастройкой мотиваций, переизбытком обратных связей и доступом к неограниченным ресурсам распределенных систем. Этого оказалось достаточно.

— Ну хорошо, — не сдавался Борис, — у них это получилось случайно; пусть. Но неужели никто не попытался повторить такой опыт? Или возникновение искина с собственными мотивациями — уникальное событие, которое возможно лишь однократно?

Матвей усмехнулся.

— А зарождение жизни на Земле — уникальное событие?

— Видимо, да, — ответил Борис, слегка сбитый с толку, — оно же произошло один раз.

— Может уникальное, — ответил Матвей, — а может и нет. Может, наоборот, зарождение жизни в перенасыщенном органическом бульоне — явление вполне закономерное. Но только, едва возникнув, эта жизнь тут же и пожрала весь этот органический бульон, не оставив возможности для повторного зарождения другой жизни. Улавливаешь аналогию?

— Матвей! — перебил его Митя. — А не слишком ли много аналогий для одной гипотезы? Ты же сам учил меня, что это гиблый антинаучный путь.

— Ты прав, конечно, — кивнул Матвей, — но поверь, это не от хорошей жизни. Я просто не вижу никаких иных подходов к этой проблеме.

37

За тонированными стеклами замелькали разноцветные здания — автобус подъезжал к городу. Все молчали, понимая, что ответов на их вопросы ни у кого нет. Наконец Оля нарушила тишину:

— Но почему именно мы?

— Да, Матвей, почему мы? — поддержал ее Митя. — Есть же группа «Пришельцы», которая как раз и занимается поисками следов гипотетического вмешательства — им ведь, наверное, проще было бы перестроиться?

Матвей усмехнулся.

— Вы еще спросите, почему близнецы просто не рассказали обо всем, а вместо этого устроили свой кровавый театр.

— Почему, кстати? — спросил Борис.

— А кто бы им поверил? Они же еще дети, хоть и очень умные. Да над ними только посмеялись бы. Но звон бы разошелся, и искин, скорее всего, засек бы его. Нет, они все сделали правильно. И мы все сделали правильно — послали вас, молодняк с нулевым опытом и нерастраченной эмпатией.

— С нулевым опытом? — переспросил Митя с обидой.

— Ну-ну, не грузись, — успокоил его Матвей. — Ты прекрасный ученик и обычных детей мог бы считывать влет. Но в том-то и дело, что близнецы отнюдь не обычные дети. Поэтому здесь вы все были на равных. А вот по эмпатии, мальчики, экзамен вы провалили. В отличие от Оли, которая была на высоте.

Он повернулся к девушке и манерно склонил голову.

— Сударыня, я восхищен. Право же, даже не ожидал. Такая эмпатия — редкий дар; Боре сказочно повезло, хотя он, возможно, еще не знает об этом.

— Знаю, — отозвался Борис. — Митя уже говорил мне это. Правда, по другому поводу.

— Митенька, — Оля кокетливо наклонила голову, — ты правда так и сказал?

— Ну-у, — смущенно протянул Митя, — это же очевидно.

Все улыбнулись одновременно, и на минуту напряжение отпустило Бориса. Так приятно было просто сидеть с друзьями и любимой девушкой, говорить о хорошем и смеяться по-доброму. Жаль, что собрались они здесь совсем не для этого. Тяжесть недоделанной работы омрачала даже этот краткий миг расслабления. Митя, видимо, чувствовал то же беспокойство; он стер с лица улыбку и вернулся к прерванной теме.

— Так все-таки — оно мыслит? Осознает себя? Мы можем считать его личностью?

Матвей тоже перестал улыбаться.

— Это философский вопрос. И совершенно бессмысленный. Нам сейчас совсем не важно, есть ли оно у себя и для себя. Потому что для нас оно точно есть — и с этим нам надо что-то решать.

Митя покачал головой.

— Матвей, ты не прав. Для нас это технический вопрос. Скажи, по вашим расчетам, на каком оно контуре? На втором? Или уже на третьем?

— Не знаю, — ответил Матвей. — Я не знаю даже, осознает ли оно себя. А ты спрашиваешь, знает ли оно, кто при этом осознает себя.

38

Борис окончательно потерял нить разговора; ему казалось, что Митя зачем-то пытается увести их в бессмысленные словесные дебри. Вместо того, чтобы закрыть рот и начать наконец что-то делать. Но что надо делать, Борис сам не знал, и от этого злился еще больше. Он раздраженно хмыкнул, и все удивленно уставились на него.

— Да какая нам разница — второй, третий? Это же всего лишь придуманные вами определения, за которыми ничего не стоит!

— Возможно, разница в степени опасности, которую искин для нас представляет, — ответил Митя.

— Опасности? — удивленно переспросил Борис. — Нет, я понимаю, его методы могут быть нам непонятны, средства казаться избыточно жестокими. Но разве мегаразум не должен быть гуманным к любой разумной жизни?

Он запнулся на миг, вспомнив этимологию слова.

— Нет, не гуманным, конечно... Благосклонным. Милостивым.