Третий лишний

Сентябрьским солнечным днем, когда его не было в городе, Ханна неспешно прогуливалась по городской оранжерее. Вокруг порхали нарядные дамы, как самые изысканные бабочки, играли няни с детьми, бродили влюбленные пары, тайком крадя поцелуи, а она чувствовала себя старой, одинокой, несчастной. Возвращаться в пустынный дом не хотелось, потому что в тишине ей становилось ужасно тоскливо и хотелось плакать. Оставалось только совершать неспешный променад. Минуя белый розовый куст уже пятый раз, она устала и решила присесть на скамейку, чтобы отдохнуть и насладиться видом цветов и ухоженных кустов. Любуясь солнечным светом, пригревавшим сквозь стеклянную крышу, задумалась и не сразу услышала, что кто-то ее окликнул. Возможно, она так бы и не заметила оклика, если бы зовущая ее не оказалась такой настойчивой. Когда сзади раздался звонкий топот каблуков, она ощутила, как ее руки кто-то коснулся.

- Ханна, ты ли это?! – удивленный голос был юным, звонким и таким беззаботным. И принадлежал Лидии Марвел. Ханна вздрогнула, но убегать было глупо, поэтому собравшись духом, бывшая служанка изобразила приветливую улыбку и обернулась. Перед ней стояла мисс Марвел...

***

Поездка в Филадельфию была удачной. Единственное, что ее немного омрачило, так это то, что Ханна осталась в Аллентауне. Что ни говори, но бродить по Мейн-стрит, где располагались известные магазины, галереи искусства и пивные, вместе было бы лучше.

«Посетили бы Филадельфийский театр или балет Пенсильвании, или Филадельфийскую оперу, отведали местных деликатесов… Наверняка ей пришлись бы по нраву сырные бифштексы, большие сэндвичи и горячие брецели с солью», – рассуждал Айзек, выбирая медальон в подарок. Так уж сложилось, что каждый раз, возвращаясь из поездки, он всегда дарил Ханне что-нибудь с морским совершенством - жемчугом, даже когда еще жил в Блумсберге.

«Ей понравится… – улыбнулся мужчина, представляя, как Ханна обрадуется его приезду и кинется на шею. – Кэтрин такой не была…»

Вспоминания о прошлом заставили хмуриться, и, чтобы перебороть раздражение, мистер Гриндл закурил. Кроме того, тяготило, что приходилось оставлять любовницу одну, без присмотра. Ревность не давала покоя и засыпая, ему представлялось, что кто-нибудь из знакомых, пользуясь его отсутствием, попытается подступиться к Ханне.

«В следующую поездку найму детектива!» - решил он и успокоился.

Айзек взлелеивал ее для себя, научил всему, что ему нравится, и отдавать Ханну никому не собирался. Особенно ему было по душе сочетание в ней скромности и чувственности, отсутствие вульгарности и пошлости. Ханна сама не знала, какой была соблазнительной и привлекательной, а он всячески старался утаить это от нее, намеренно скрывая любовницу ото всех.

С Ханной было хорошо, он по своему привязался к ней, однако никаких серьезных намерений по отношению к бывшей служанке быть не могло. Любые чувства к любовнице Айзек считал пошлостью и дурном тоном. Если она была хотя бы из обнищавшей приличной семьи, тогда он, возможно, еще подумал. Но, увы.

Кроме того, если бы собирался жениться снова, выбрал дочь одного из компаньонов, но пока Айзек не спешил вновь связать себя узами брака. Прошлых лет семейной жизни было вполне достаточно, чтобы перестать испытывать иллюзии по поводу возможной счастливой жизни.

Расплатившись, вышел из кабриолета и постучал. Удивительно, но глухая миссис Садингтон услышала стук сразу и незамедлительно открыла дверь.

- Добрый день, мистер Гриндл, – взволнованно произнесла она, и он сразу почувствовал неладное.

- Где Ханна? – спросил, не услышав привычных шагов. Экономка побледнела. – Где?! – занервничал он и, не раздеваясь, кинулся наверх.

- Мисс Норт нет! - дрожащим голосом отвечала женщина. – Вчера пришла, в спешке собрала вещи и…

- Что? Какие вещи! – Айзек от ярости побагровел.

- Не знаю, мистер Гриндл! Мисс Норт ничего не говорила, но она заходила в ваш кабинет и долго там сидела, а когда вышла, была вся заплаканная, а потом… - экономка не успела договорить, потому что дверь громко захлопнулась перед ее носом.

Айзек взволновался, что, уходя, Ханна заглянула в его тайник. Там не было много денег, потому как он привык хранить сбережения в банке, но сам факт того, что она могла сделать это, доводил его до отчаяния. Он не мог поверить, что ошибся в ней.

Метнулся к тайнику, но тот оказался не тронут. Выдохнув с облегчением, он заметил, как его руки трясутся.

«Неужели ушла? К кому?!» – чернильница ударилась об стену, отскочила и с оглушающим грохотом упала на пол.

– Дрянь, неблагодарная дрянь!

Айзек чувствовал себя преданным, раненным в самое сердце. Он думал, что силен, выдержан, крепок, как монолит, всегда уравновешен, но оказалось, что это не так. Сердце билось, пытаясь выскочить из груди, в висках стучало. Стало невыносимо жарко. Желая выпить воды, протянул руку к графину и только сейчас заметил, лежащее на рабочем столе письмо.

Непослушные пальцы не могли подхватить листок, поэтому влажными руками он сдвинул его к краю и только потом смог поднести ближе. Буквы и слова растекались, а дрожь сбивала со строки.