Третий путь (СИ)

Гвардейцы тоже заказали горячего, но, в отличие от принцессы, привыкшей к роскоши во дворце, с первой попытки выбрали те блюда, что были в меню. Юрпика покраснела от стыда. Белила на лице давно смыло дождем, и от понимания, что ее эмоции выставлены напоказ, она почувствовала еще большее неудобство.

Ели молча. Юрпику не покидало чувство, что за ней наблюдают. Даже в лесу это чувство не казалось таким острым. Но там ведь и не было людей, а харчевня оказалась заполнена почти наполовину. Любой из этих людей мог оказаться шпионом, посланным Убийцами из Манона, а то им самим, хотя она никогда не видела, чтобы они снимали свои маски, скрывающие нижнюю часть лица. Иногда она думала, что под масками у них ничего нет, одна лишь тьма, из которой состоят их тела, принимая человеческую форму лишь для вида. По спине поползли мурашки.

Разделываясь с рагу, Юрпика все же не удержалась и оглянулась. Все посетители казались обычными гражданами города, в теплых одеждах и обуви, они пили пиво и о чем-то увлеченно разговаривали, не обращая ни на что внимания. И вот тогда ее взгляд зацепился за человека, который единственный из всех сидел в харчевне один.

Он не был похож на жителя Тулдока, как все остальные, обладающие какой-то неуловимой общей чертой, делающей их похожими друг на друга. И дело было не только в необычной одежде, хотя это тоже бросалось в глаза. А был он одет в жилет, к которому особыми заклепками вдоль торса крепился кожаный плащ до колен. Голова была покрыта капюшоном, однако лица он не скрывал. Крепкие скулы, покрытый щетиной подбородок с ямочкой, обычные губы и нос, но чуть с прищуром глаза. Примерно так Юрпика представляла себе внешность Убийц.

Перед ним стоял недоеденный яблочный пирог, а в руках он держал кружку, но принцесса почти не сомневалась, что в ней не алкоголь. На вид мужчине было около тридцати, но его глаза, когда их взгляды на миг пересеклись, показались ей глазами мудреца.

Юрпика быстро отвернулась, уткнувшись в тарелку с недоеденным рагу; есть отчего-то расхотелось. Таинственный незнакомец будто намеренно выделялся из толпы, чтобы девушка смогла его заметить, и это по-настоящему пугало. Действительно ли он один из Убийцы? Но раз он не прячется, значит, уверен в успехе своего дела. Принцесса не сомневалась, что даже один из наемников способен одолеть всех ее скудных защитников, а человек в углу казался еще более опасным.

Закончив с поздним обедом, вся компания отправилась на ближайший рынок, дабы закупить провианта. Лишь выйдя на улицу, Юрпика рискнула рассказать гвардейцам о своих наблюдениях.

— Я тоже его заметил, — кивнул один из солдат. — На Убийцу из Манона он не похож, скорее, воин-одиночка. Возможно, он оказался здесь случайно, странствующие воины всегда бродят по городам в поисках работы.

— А если его тоже нанял Самуран? — предположила Юрпика.

— Вряд ли. Они ведь не знали, что мы отправились сюда, а если догадаются, то не раньше, чем поймут, что с северной части Манонского леса нас ждать бессмысленно. Да и откуда он мог знать, что мы окажемся именно в этой харчевне?

— Если так, — вновь заговорила принцесса, немного помолчав, — может, нам стоит его нанять? Если он настолько опасен, насколько кажется, то сможет противостоять Убийцам.

— У нас не так много денег, — отозвался гвардеец. — Нам придется обходить Кайдерский лес с востока или запада, а на пути следования лишь еще один город. Денег нам хватит, чтобы и там отоварится, и останется еще прилично, но мы не знаем, что нас ждет в Протелии. Если в нас опознают гедорнцев, нам несдобровать.

— Тем более. Нам нужна защита.

Гвардейцы переглянулись, и Юрпика поняла, что опять сболтнула лишнего. Конечно, они ведь вызвались оберегать принцессу, а она совсем не верит, что они смогут ее защитить. Собственное поведение казалось ей оскорбительным для других. А ведь в замке ей всегда чудилось, что она взрослая и ответственная, всегда говорит по делу и отдает приказы так, как это свойственно монаршей особе.

На самом деле, Юрпика в свои семнадцать лет чувствовала себя еще совсем ребенком. Серьезные разговоры ей наскучивали, ухаживания кавалеров казались неуместными, а от собственного приказного тона хотелось провалиться сквозь землю, так неловко она себя чувствовала. Когда слуги бросались исполнять ее приказы, ей так и подмывало попросить прощение за свое поведение.

Но как только она оказывалась одна, то с облегчением вздыхала. С самой собой она могла бы честной. Но вот уже несколько дней ей приходилось изображать из себя взрослую и самодостаточную женщину, готовую взять бразды правления в свои руки. Принцесса просто устала. Она никогда не разговаривала с «взрослыми» так много, и ей никогда не приходилось принимать поистине серьезные решения.