Третий путь (СИ)

Лютер медленно подошел к дому, где когда-то травничал Мурра. Даже спустя двое суток он все еще был проморожен насквозь, как и земля вокруг. Как и городские стражники, недооценившие противника.

Молестий и сам не ожидал встретить в этой глуши столь сильного мага. Он полагал, что все, кто преодолел пятую Завесу, четыре года назад перебрались на Криптоперию, а оставшиеся сидят в Колдовсторме, отрезанные от остального мира магическим барьером. Самое большее, колдуны подобной силы могут обитать в Коросхоторе. Но все эти места слишком далеко не только от Эфера или даже Протелии, но и вообще от Континента Орла.

Непростительная ошибка Лютера Тезы стоила жизни слишком многим воинам Викараная. Да и сам он остался цель лишь по милости Богов.

После взрыва, устроенного несмышленым магом-седоктой, все выходы завалило намертво, а у обреченных узников не осталось ни одного источника света. В полной темноте Лютер произнес небольшую речь, в которой изобличил Ачукаллу, как пособника колдунов, предложив оставшимся в живых стражам выбирать: погибнуть в подземелье за того, кто бросил их на смерть, или выбраться всем вместе, и тогда у Церкви не будет к ним претензий.

Архетелос бесследно уничтожил часть потолка, обвалив землю; все, что оставалось, — вырыть путь на свободу. Даже будучи абсолютно обнаженным, Лютер работал наравне с облаченными в доспехи, срывая ногти о подвернувшиеся камни.

Из группы в тридцать викаранов осталась лишь израненная пятерка. Даже в худшие дни странствий от государства к государству, от континента к континенту, никогда не случалось в их стане более крупных потерь за столь короткое время. Это были сильнейшие из сильнейших, прошедшие десятки битв, и не только с людьми и магами.

Оставшиеся викаране без чужой помощи собрали погребальный костер у опушки леса, где и предали огню своих товарищей. Дольше всего горели те, кого заморозил колдун. Некоторых пришлось буквально вырезать из раздавленных доспехов, других же положили прямо в латах.

Какая все-таки ирония, что на кострах в последний путь отправляются и волшебники, и те, кто призван их искоренять. Лютер все пытался придумать этому какой-то смысл, но в голове звучал лишь треск свежесрубленных деревцев и человеческих костей.

— Мы отправляемся за ними, — твердо заявил Лютер на третий день.

— За ними? — поразился Войтос. — Но нам необходимо дождаться наместника и доложить о произошедшем.

— Наместник, полагаю, умеет читать. Оставим ему письмо. Нам здесь нечего делать, впятером мы сможем схватить лишь самых захудалых колдунов, а из стражи помощники неважные, в этом я убедился лично. Вы собрали все оружие из Божьего камня, как я приказывал?

— Да, Ваше Боголюбие, — нехотя ответил Войтос. — Стражники готовы были отдать все свои пожитки, только бы их не обвинили в ереси. Но целыми у нас остались лишь обычные рыцарские доспехи. Открывать насечку из Божьего камня и переплавлять на полноценные у нас нет времени.

Лютер не хотел признаваться даже самому себе, что его затея несколько безрассудная: всего пять человек и простые доспехи рыцарей-викаранов, способные защитить лишь от слабой магии. Однако у противника тоже есть слабости. Возможно, они и не подозревают, что молестий жив и собирается их преследовать.

Небольшая группа не привлечет внимания, и одного меткого выстрела хватит, чтобы избавиться от основной угрозы — Мурры. Без него берсеркер и маг-седокта не представляют особой угрозы. Кто-то должен гореть на костре.

— А Ачукалла? — вновь подал голос прислужник. — Как по мне, он больше заслуживает…

— Мы — викаране! — жестко перебил его Лютер. — Наша первостепенная задача — схватить и предать суду всех практикующих магию. Мы не мстим, мы вершим правосудие. Ачукалла, как и остальные члены Совета, тоже получит сполна, но этим уже будем заниматься не мы.

— Но мы даже не знаем, куда они направились.

— Даже если они считают нас погибшими, — спокойно ответил Лютер, — то все равно попытаются скрыться с глаз. Лес — самое очевидное место. А за ним лишь один город поблизости.

— Зел, — догадался Войтос. — Когда мы шли в Эфер, то обошли тот город стороной. Слышал, местный наместник-викаран не чист на руку, но доказать это пока не удалось.

Лютер лишь поморщился в ответ, вспоминая лицо старого товарища, с которым они служили в Армии Чистых Людей. Сехрим Гурони. Сын эрла в Райно, настоящий папенькин сынок, пользовавшийся в армии всеми возможными привилегиями, державший в руках оружие лишь для позирования художникам, да еще и в доспехах офицеров.

Конечно, никакой реальной власти у него никогда не было, лишь имя отца, однако ему мало кто осмеливался перечить. Когда Лютер стал Тысяцким, Сехрима назначили его правой рукой, хотя сам сын эрла предпочитал называть себя не иначе как покровителем командира.