Третий секрет

Мишнер еще раз перечитал послание.

— Это адресовано мне?

— Только вам это решать.

Он передал листок бумаги Катерине.

— Но вы так и не ответили на мой вопрос. Кто может сообщить нам десятое откровение?

— Никто.

— Остальные пять очевидцев знают его. Кто-то из них может рассказать нам…

— Только если это разрешит сама Дева, а теперь Она является одной мне. Всем остальным надо еще получить от Нее разрешение.

— Но ведь вы не знаете десятого откровения, — сказала Катерина. — И не важно, что только вы из всех очевидцев не посвящены в него. Мы не хотим видеть Деву, нам нужно Ее откровение.

— Одно связано с другим, — ответила Ясна.

Мишнер не понимал, кто перед ним — религиозная фанатичка или женщина, действительно избранная небесами. Ее вызывающее поведение не вносило ясности. Оно лишь усиливало его подозрения. Он решил остаться в городе и самостоятельно попытаться поговорить с другими очевидцами, жившими поблизости. Если ничего узнать не удастся, они вернутся в Италию и попробуют найти очевидцев, живущих там.

Поблагодарив Ясну, он направился к выходу. Катерина следом за ним.

Хозяйка оставалась неподвижно сидеть в кресле, ее лицо, так же как и когда они пришли, ничего не выражало.

— Не забудьте о Бамберге, — вдруг вымолвила Ясна.

По спине Мишнера пробежали мурашки. Он остановился и обернулся. Может, он ослышался?

— Почему вы это сказали?

— Мне так передано.

— А что вы знаете о Бамберге?

— Ничего. Я даже не знаю, что это такое.

— Тогда зачем говорить о нем?

— Я не задаю себе таких вопросов. Я лишь передаю то, что мне говорят. Может быть, поэтому Дева и говорит со мной. Ей есть что сказать своей верной служанке.

Глава XXXXIV

Ватикан

28 ноября, вторник

17.00

Нетерпение Валендреа нарастало. Его опасения по поводу кресел с прямыми спинками оказались не напрасными, и ему пришлось высидеть уже два мучительных часа в торжественном интерьере Сикстинской капеллы. За это время каждый из кардиналов подошел к алтарю и поклялся перед лицом Нгови и Господа, что при голосовании он не будет считаться с любым давлением со стороны мирских властей и в случае своего избрания станет munus Petrinum — пастырем Вселенской церкви, а также станет отстаивать духовные и светские права Святого престола. Валендреа тоже пришлось стоять перед Нгови, и, пока он произносил слова присяги, в глазах африканца читалось заметное напряжение.

Потребовалось еще полчаса, чтобы всех служащих, которым разрешалось присутствовать на конклаве, привели к присяге о неразглашении. Затем Нгови велел удалиться из капеллы всем, кроме кардиналов, и закрылись последние остававшиеся незапертыми двери. Потом он повернулся к собранию и спросил:

— Вы хотите начать голосование сейчас?

Апостольская конституция Иоанна Павла II разрешала начать голосование немедленно — если участники конклава этого пожелают. Один из французских кардиналов поднялся и сказал, что можно начинать голосование. Валендреа был доволен. Этот француз был из числа его сторонников.

— Если кто-то возражает, пусть скажет сейчас, — предложил Нгови.

Собравшиеся в капелле молчали. В прежние времена именно в такой момент могло состояться единодушное избрание Папы, которое обычно объясняли озарением, ниспосланным Святым Духом. Имя называлось спонтанно, и при всеобщем одобрении кардинал становился Папой. Но Иоанн Павел II упразднил такую процедуру избрания.

— Хорошо, — сказал Нгови. — Начнем.

Один из младших кардиналов-дьяконов, смуглый и полный бразилец, неспешно подошел к алтарю и выбрал три карточки с именами из серебряного потира.^[21] Эти трое избранных будут выполнять обязанности кардиналов-счетчиков, им поручено подсчитывать бюллетени и записывать голоса. Если Папа не будет избран, они сожгут бюллетени в печке.

Затем из потира выбрали еще три карточки — с именами ревизоров. Они должны следить за работой счетчиков. Наконец были избраны трое инфирмариев для сбора бюллетеней у тех кардиналов, кто из-за плохого самочувствия или болезни не сможет проголосовать сам.

Из всех девятерых только четверых можно считать твердыми сторонниками Валендреа. Особенно тревожным казалось то, что среди счетчиков оказался кардинал-архивариус. Теперь этот старый негодяй сможет отомстить Валендреа!

Перед каждым кардиналом рядом с блокнотом и карандашом лежала прямоугольная карточка размером около двух дюймов. Сверху было напечатано:

ELIGO IN STUMMUM PONTIFICEM…^[22]

Под этой надписью было оставлено пустое место для имени. Валендреа особенно нравился такой бюллетень, потому что его форму утвердил любимый им Папа Павел VI.