Третий шеар Итериана

Лили могла бы это оспорить, она всегда была в курсе его редких разговоров с Холгером. Но Лили промолчала. И была рядом, пока хватало сил. Не ей — ему, чтобы закрывать отряд от пустоты. А когда огонь стал гаснуть, он приказал отойти на безопасное расстояние…

— Ты не справишься, — сказала пустота голосом Холгера.

Он мог отступить.

Но… не мог.

Шеар не отступает. Это в его крови, наполненной силой четырех.

Не гордость, не долг. Его создали таким. Если не получается восстановить материю разорванного пространства, есть другой способ победить. Четверо не позволят сдаться. И последний бой похож на первый: у тебя нет воли, ты — оружие…

И Верден не такой уж герой, как о нем говорят. Совсем не герой…

Тьен это понял, когда оказался в той же ситуации, что и дед.

Шеар не отступит. Даже не подумает об этом…

Но Этьен был полукровкой и, наверное, поэтому успел подумать. И испугаться. И пожалеть, что не послушал Холгера. Почти успел признать его правоту и мысленно помириться с ним… напоследок…

А потом стал шеаром.

…Но героем почему-то не стал, хоть успел и об этом подумать за миг до того, как огонь погас, и тело орлана, теряя опадающие пеплом перья, полетело вниз…

— Почему он не ушел? Не исчез?

Йонела была близка к истерике. К настоящей такой, постыдно-человеческой истерике.

Тьен не видел ее. Ничего не видел, не чувствовал. Он еще был в пустоте, а пустота была в нем, и лишь голоса долетали из ниоткуда.

— Почему он жив, Холгер? Почему твой отец погиб, а он еще здесь?

Пустота внутри Тьена расхохоталась: у старушки появился еще один повод ненавидеть его. Сначала он посмел родиться, а нынче посмел не умереть.

— Наверное, потому что он отчасти человек, — предположил Холгер. — Сила стихий ушла в ничто, а человеческое тело осталось.

— Не только тело, — не согласилась Йонела. — В нем есть огонь, вода…

— Воздух и земля. Я вижу, — перебил мать шеар. — В людях тоже это есть.

Теперь пустота молчала, а смеялся Тьен: что, бабуля, съела? Оказывается, в каждом человеке есть частичка четырех, а ты всего лишь какая-то… с-с-сильфида!

— Это не та сила, — прекратил веселье голос Холгера. — Это вообще не сила. А силу он себе вернет. Понадобится время, но он справится.

Кто это сказал? Отец, переживающий за жизнь сына? Или правитель, который знает, что шеаров в Итериане никогда не будет слишком много?

— Если выживет, — уточнила любящая бабушка.

— Если выживет, — согласился Холгер.

Они исчезли, а Тьен остался в пустоте.

И пустота осталась в Тьене.

Ей, пустоте, тоже было удивительно, что она не смогла сожрать его у рощи дриад. Удивительно и обидно. Она ведь забирала раньше людей? Забирала. Людей, полукровок, детей всех стихий. Поглощала их, едва коснувшись.

А он уцелел. Потому что ничто не может забрать шеара, не выпив до конца его силы: огонь, воду, воздух, землю. Но у пустоты не вышло отобрать у Тьена все до последней капли, малые крохи хранило в себе человеческое тело. Людей ничто привыкло жрать целиком. Но не шеаров — шеаров, только полностью высосав дар четырех. А это не получалось, потому что человеческое тело держало. А из людей нельзя тянуть, их можно только глотать…

Пустота запуталась.

И Тьен запутался.

Получалось, что с людской кровью шеар становился сильнее? Делался неуязвимым для пустоты? К чему тогда запреты?

Но он вспомнил. Лили объясняла… Не Холгер, опять не Холгер…

— У Итериана всегда должен быть шеар, — говорила альва. — А людская кровь слаба. Сила четырех угаснет в ней. Ты стал шеаром, а твой сын, даже если ты возьмешь в жены чистокровную стихийницу, может оказаться слабее. Или твой внук не сумеет пробудить в себе дар. Такое уже бывало, давно. Поэтому нельзя рисковать…

Холгер никогда не женился бы на его матери.

Но шеаров много не бывает. Казалось, кровь четырех за многие тысячелетия должна была дать обильное потомство… А их всегда не хватало, особенно, когда накатывала очередная волна. И Верден сказал матери, что заберет ее ребенка, если в нем проснется сила одной из стихий. Кроме воздуха — воздух мог прийти к нему с кровью сильфов.

Но мама отказалась от своей стихии, и воздух отказался от них…

…И сейчас Тьен задыхался. Воздуха не хватало. Пустота глотала его вместо своего пленника.

Гасила огонь, отталкивала землю, пила воду. Но недостача воздуха чувствовалась особенно остро.

Он хрипел, метался по постели, рвал руками удушливый ворот рубашки… И оставался неподвижен в глазах других…

— Уже вторая неделя, — подсчитал Холгер. Тьен слышал его иногда. Его и Йонелу, никого больше. — Вдруг он не выдержит?

Порой в голосе правителя чудилось волнение. Как и в том, другом, принадлежавшем его матери.

А было и иначе…

— Может, так будет правильно? — сказала Йонела как-то. — Угроза миру миновала. А он… Он — убийца. Шеар не может быть убийцей.

Шеар может убить. Отнять жизнь, и не одну. Десятки, тысячи, миллионы. Да, иногда и миллионы — позже Тьен узнает. Но только если этого требует долг. Не по злобе, не из ненависти или мести…

— Убийца, — шипела сильфида. — Он впустил в себя тьму и скрыл свою злобу под огнем…