Третий шимпанзе

А теперь вернемся назад и обобщим те предположения, которые я высказал о вредных привычках. Хотя частое употребление подрывающих здоровье веществ и является, возможно, особенностью исключительно человеческой, мне оно кажется частью большого ряда поведенческих паттернов, присущих животным, и, следовательно, имеющим многочисленные истоки в животном мире. Всем животным пришлось выработать сигналы, быстро передающие сообщения другим животным. Если бы применялись сигналы, доступные для приобретения или освоения любой особью, их легко было бы использовать для обмана, и доверие к ним постепенно бы утратилось. Чтобы соответствовать действительности и быть убедительным, сигнал должен гарантировать честность того, кто его подает, и поэтому должен требовать затрат, риска или обременять, чтобы его могли себе позволить только наиболее выдающиеся особи. Многие сигналы, принятые у животных, которые могли бы показаться нам невыгодными для животного, — например, смотровой прыжок у газелей, или громоздкие части тела и рискованные танцы, с помощью которых самцы привлекают самок, — в этом свете становятся понятны.

Мне кажется, что с этой позиции можно анализировать не только эволюцию человеческого искусства, о которой речь шла в девятой главе, но и злоупотребление химическими веществами, рассмотренное в данной главе. И искусство, и злоупотребление химическими препаратами являются широко распространенными человеческими особенностями, наблюдаемыми в большинстве сообществ. И то, и другое явление требует объяснений, поскольку не сразу очевидно, каким образом они способствуют нашему выживанию, обеспечиваемому естественным отбором, или как помогают находить партнеров в результате полового отбора. В девятой главе я рассказывал, что произведения искусства часто служат достоверным показателем превосходства или более высокого статуса их обладателя, поскольку для их создания требуется мастерство, а для приобретения — статус или богатство. А те люди, которых окружающие воспринимают как обладателей высокого статуса, обретают больший доступ к ресурсам и половым партнерам. В настоящей главе я рассмотрел вопрос о том, как люди стремятся обрести статус путем многих затратных форм демонстрации превосходства, не связанных с предметами искусства, и отметил, что некоторые из демонстраций (например, прыжки с башен, езда на высокой скорости и употребление вредных химических веществ) невероятно опасны. Если первый тип демонстраций показывает статус или богатство, то второй — опасные демонстрации — указывает на то, что демонстрирующий готов идти на риск и, следовательно, имеет преимущества перед остальными.

Тем не менее я не утверждаю, что эта точка зрения позволяет полностью понять смысл искусства или злоупотребления опьяняющими веществами. Как я уже отмечал в девятой главе в связи с искусством, сложные поведенческие паттерны обретают собственную жизнь, уходя далеко от первоначального предназначения (если вообще это предназначение когда-либо бывает единственным), и даже первоначально они могли нести несколько функций. Точно так же, как мотивацией для творчества в наше время является удовольствие, в намного большей степени, чем потребность в саморекламе, применение ядовитых веществ явно служит не только саморекламой. Оно помогает преодолеть скованность, утопить печали или просто получить удовольствие от приятного вкуса напитка.

Я также не отрицаю, что даже с эволюционной точки зрения существует принципиальное отличие между применением химических веществ человеком и истоками этого явления в животном мире. Смотровые прыжки, длинные хвосты и остальные прецеденты из животного мира, о которых я рассказывал, затратны для животного, но эти формы поведения сохраняются из-за того, что обеспечиваемые ими выгоды преобладают над сопутствующими издержками. Газель, совершая смотровой прыжок, теряет возможное преимущество при погоне, но выигрывает в том, что лев с меньшей вероятностью решится начать погоню. Длинный хвост у самцов мешает добывать пищу или спасаться от хищников, но невыгодная для выживания, с точки зрения естественного отбора, особенность более чем компенсируются брачными выгодами, обретаемыми за счет полового отбора. В чистом остатке получается, что такой самец передаст свои гены большему числу потомства. Эти животные черты лишь кажутся саморазрушительными; в действительности они носят характер саморекламы.