Тревожный август

Дождь настиг их у дверей райотдела. Данилов пропустил Кравцова вперед и сразу увидел, что тот как будто стал меньше, словно ему подрезали ноги. По полутемному коридору они дошли до кабинета Орлова и мимо удивленного дежурного прошли прямо к двери.

Орлов сидел за столом, положив голову на руки, и, видимо, дремал. Услышав скрип двери, он поднял голову, провел ладонью по лицу, словно стирал с него бессонницу, усталость, нервное напряжение последних дней.

— Это ты, Данилов... — Внезапно он увидел Кравцова, хищно прищурился, узнавая, потом включил рефлектор, направив свет на вошедшего. — Кравцов!

Орлов вскочил из-за стола, словно хотел дотронуться до него, ощутить реальность плоти и успокоиться.

— Где взял? — повернулся он к Данилову.

— Сам пришел.

— С повинной?

— А ему, мне кажется, виниться не в чем.

— Ты это брось, Данилов! Слышишь! Брось! Ты кого под защиту берешь? А? Немецкого холуя, врага! Перерожденца защищаешь?

— Орлов, Орлов. Ну где ты таких слов набрался?

— Каких?

— Удобных на все случаи жизни. Закрылся ими, как щитом, и всегда прав. Здесь другое дело, совсем другое. Кстати, мне от Виктора Кузьмича ничего нет?

— Час назад пришло донесение, работают с ним.

— Ну вот, давай подождем. Как передадут, тогда и решение примем.

В дверь постучали.

— Войдите, — крикнул Орлов.

Вошел сержант и, покосившись на Данилова и Кравцова, положил на стол начальника папку.

— Разрешите идти?

— Свободен, — Орлов вынул из папки лист бумаги и начал читать его внимательно и долго, потом опустил его, постоял, словно обдумывая прочитанное, и вновь поднес к глазам. Потом долго, с недоумением смотрел на Кравцова, протягивая бумагу Данилову.

«ДАНИЛОВУ, ОРЛОВУ, ДОНЕСЕНИЕ»

На наш запрос командир партизанского отряда «За Родину», бывший первый секретарь райкома ВКП(б) тов. Васильев сообщил: «Тов. Кравцов из партии исключен неправильно, решение о его восстановлении получено. Тов. Кравцов работал бургомистром по моему заданию, проявил мужество и героизм, спас город от взрыва. Представлен к правительственной награде, которая и поступила к нам в отряд. Поздравляю тов. Кравцова с награждением орденом «Знак Почета». Орденский знак и документы переправлю в город.

Васильев.

Верно: майор госбезопасности Королев».

— Читайте, — Данилов протянул шифровку Кравцову, — читайте и помните, что этот запрос на моем месте послал бы каждый. Я не отрицаю, разное было, но все равно людям надо верить, только тогда они поверят вам.

Но Кравцов не слушал его, он плакал.

— Тихонова ко мне, — приказал, открыв дверь, Орлов.

Через несколько минут в кабинет вошел его заместитель Тихонов.

— Вот что, Борис Петрович, немедленно распорядитесь прекратить розыски Кравцова.

— Бургомистра?

— Нет никакого бургомистра, ошибка это. Был наш товарищ, выполнявший задание.

— А основание?

— Шифровка из Москвы.

— Есть.

— Немедленно.

— Есть.

Когда Тихонов ушел, Орлов подошел к Кравцову, приподнял его со стула:

— Ну, брось, брось мокроту-то разводить, ведь не баба ты. Такое дело для людей сделал... Эх, интеллигенция, интеллигенция. Нет в вас твердости. Все на истериках, даже подвиги. Ну что с ним делать, Данилов, как ты думаешь?

— Товарищ Кравцов, успокойтесь, выпейте воды, напишите подробно все, о чем вы мне рассказывали, особенно о кирпичном заводе. Ну же, ну...

— Я сделаю, а потом, потом я могу идти домой?

— Пока нет. Еще пару дней для всех вы бургомистр Кравцов. Да, кстати, возьмите ваше оружие, я думаю, оно вам пригодится, и очень скоро.

— Я его провожу, — сказал Орлов, он обнял инженера за плечи и повел к дверям, — сейчас напишешь, поешь, поспишь, — ласково, как ребенку, говорил он ему.

Уже выйдя из кабинета, Кравцов повернул заплаканное лицо:

— Спасибо вам, товарищи, спасибо. Я сегодня словно заново родился.

Орлов вернулся минут через двадцать, посмотрел на Данилова, развел руками:

— Ну, Александрыч, ты даешь. Как ты вышел-то на него?

— А чего проще. Я все показания о нем прочел. Смотрю, пособник, а крови на нем нет. Потом газетку достал со статьей Ерохина. Там его ругают сильно, а он в это время на финской мерз. Ну а потом мне его жена многое рассказала.

— Это когда ты к ней ночью бегал?

— Знаешь?

— Не сердись, служба такая.

— А я не сержусь, понимаю.

— Что ты о заводе говорил-то?

— Неси карту, сейчас покажу.

МОСКВА. Август