Три аксиомы

Корень ученья горек

Профессор Тимирязевской сельскохозяйственной академии по кафедре лесоводства Владимир Петрович Тимофеев — пропагандист посадок лиственницы. И конечно, большой знаток этого быстрорастущего, крепкого, долговечного дерева, легко переносящего всякого рода невзгоды. У него диссертация докторская была о лиственнице, да за нее же он получил и лауреатство.

В каком бы уголке Московской области ни сажали лиственницу, профессор не утерпит и обязательно съездит поглядеть: как там у них получается, все ли правильно делают, нет ли каких ошибок?

Да не одна же лиственница. Не может профессор безучастно отнестись ко всему, что происходит в лесах Подмосковья. А подмосковные леса — очень важные и очень трудные, потому что соседствуют с чрезмерным сгущением людей, построек, дач, дымящих заводских труб, сыплющих на окрестности ядовитую золу и копоть. Все это вторгается в жизнь лесов, нарушает ее нормальный ход. У подмосковных лесоводов множество всяких забот. Профессор Тимофеев не стоит в стороне и частенько выезжает из города: все надо поглядеть своим глазом. А я бываю рад, когда удается его сопровождать.

Лес доступен только пешей ноге. Прогулки иной раз бывают утомительными. Отсюда понятно, почему щепетильный и даже церемонный Владимир Петрович однажды летом согласился зайти передохнуть на дачу моего приятеля в Щелковском районе.

— Для таких калик перехожих пенсионного возраста, как мы с вами, всякое пристанище — благо.

Дачный поселок расположен в лесу. Участок моего приятеля весь заставлен столетними соснами и елями. Домик вдвинулся промежду них осторожно и при постройке не побеспокоил деревьев.

Надо сказать, что мой приятель — большой любитель леса и страстный его защитник. Услышит по радио про успехи лесорубов или хотя бы про их обещания дать стройкам больше древесины — обязательно покачает головой и скажет: «Истребляют леса, разводят суховей». Напечатал в газетах несколько заметок на эту тему, присутствовал на собрании в Доме ученых и кричал из зала: «Суховей разводят!»

Внезапный приход известного профессора лесоводства не мог не порадовать любителя леса. Встретили нас радушно. Хозяйка принялась выставлять на стол угощение, а хозяин повел мыть руки после дороги. Умывальник висел на стволе живой ели с лохматыми зелеными ветками, а над ним громадными гвоздищами прибиты палка для полотенца и несколько полок: для мыла, для щеток, для зубного порошка и прочих снадобий. Любит человек во всем удобство.

Под рукомойником не стояло таза или какой-нибудь другой посудины; мыльная вода стекала на корни дерева.

По лицу профессора проскользнула тень недоумения. Как человек чрезвычайно деликатный и не позволяющий себе замечать промахи окружающих, он ничего не сказал, но сделал попытку уклониться от мытья рук: нет, мол, в этом необходимости, по лесу ходили, а там чисто.

Я же, воспитанный менее тонко, сказал хозяину:

— Эх ты, хранитель природы! Сколько же ты гвоздей в несчастную елку заколотил! Почему не прибил рукомойку с этажерками к столбику или к забору?

— Я так полагал: дереву ничего не сделается. От поливки оно еще лучше растет.

— Ты же изранил, — говорю, — елку. Уж коли тебе невтерпеж, вколачивал бы лучше гвоздищи в сосну, благо она рядом.

— Какая разница?

— Большая. Сосна обильно заливает рану смолой, она переносит легче. А елка — дерево тонкокорое, малосмольное; через раны она заражается гнилостными грибковыми болезнями. Она не переносит поранений. Не в долгом времени погибнет твоя вековая ель. Вот и выходит, что сам ты разводишь суховей.

В разговор вступил профессор и со свойственной ему мягкостью заметил:

— Не следует прибивать ни к ели, ни к сосне и ни к какому другому дереву. Дело ведь не только в гвоздях, но и в том, что корни дерева обильно поливаются мыльным раствором, а в мыле содержатся соли. Они могут быть губительны.

Мой приятель пробовал оправдаться:

— А как же Чехов? Когда он построил в Ялте дачу и посадил деревья, воды было мало, и деревья всегда поливались помоями из умывальника. Это же известно из переписки писателя с сестрой. И хорошо действовало: розы цвели, персики вызревали.

Я перебил:

— Не спорь. Склонись перед авторитетом профессора!

Приятель шутливо ответил:

— Под тяжестью улик подсудимый признал свою кину. Моя неграмотность в вопросах лесоводства доказана. Я расписался в ней молотком, гвоздями и бочками вылитых помоев. Но, граждане судьи и присяжные заседатели, не на меня одного должна пасть ответственность. Грех пополам!

— С кем? — спросил профессор.

— С вами, учеными-лесоводами.

Профессор В. П. Тимофеев изумился необычайно:

— В чем же мы виноваты?

— Вы не написали для нас, рядовых граждан, ни одной популярной книги о лесе.

— Мы старательно пишем. Существует огромная научная и учебная литература. Почему не читаете?