Три ангела по вызову

Из самого темного угла сверкали ярко-зеленые глаза. В первый момент Катерина подумала, что оттуда выглядывает настоящая живая кошка, но подойдя ближе, убедилась, что это – очередное изделие скульптора, которому вместо глаз вставили две зеленые лампочки от старого радиоприемника.

Коридор закончился, и Катя оказалась в первом из просторных подвалов, где размещалась сегодняшняя выставка.

Мероприятие было в самом разгаре. Это было видно по тому, что все присутствующие уже разбились на маленькие группки по три-четыре человека, и разговаривали чрезвычайно громко, стараясь перекричать друг друга. Большинство посетителей выставки явно было чересчур оживлено – глаза у них блестели, как у той кошки в темном углу, жесты уже стали слишком размашистыми, а голоса излишне громкими.

Причину этого оживления Катя поняла, увидев в сторонке стол, на котором красовалось несколько початых бутылок водки, одноразовые стаканчики и почти нетронутая тарелка с бутербродами.

Катя вспомнила, как пару раз попадала на фуршеты за рубежом. Тамошняя публика в два счета расправлялась с закусками, а выпивка, как правило, оставалась. Наша же творческая интеллигенция (и не только она) быстро разделывается с выпивкой, а закуска может остаться почти нетронутой. По этому поводу есть даже две популярные присказки: «Мы сюда не жрать пришли» и «Когда заканчивается водка, закуска становится просто едой».

Однако сегодня отношение к закуске было на редкость прохладным, и Катя заподозрила, что бутерброды оказались несвежими.

Кроме вышеупомянутого стола, в помещении имелось еще несколько столов, столиков и подставок, на которых, как в первый момент показалось Кате, тоже размещалась закуска. Правда, закуска эта была какая-то странная, кроме того, ее было чересчур много.

Только внимательно приглядевшись, Катя поняла: то, что она приняла за закуску, на самом деле и было экспонатами выставки. Причем эти экспонаты отчетливо разделялись на три группы, явно выполненные в различной художественной манере.

Часть произведений была изготовлена из овощей. Это были человеческие фигуры и изображения животных, составленные из вареных картофелин, крупных морковок и свежих огурцов. Попадались также отдельные помидоры и баклажаны.

Вторая группа экспонатов была создана из хлеба и разнообразной выпечки. Несколько вполне реалистических скульптур, вылепленных из хлебного мякиша, замечательная композиция, составленная из круассанов и булочек для гамбургеров, абстрактная конструкция из бубликов и баранок. Особенно привлек Катино внимание симпатичный крокодил, изготовленный из длинного батона, с разинутой пастью и маленькими изюмными глазками.

Третья часть выставки представляла собой произведения из сосисок, сарделек и копченой колбасы. Некоторые скульптуры показались Кате просто неприличными.

Она огляделась по сторонам в поисках кого-нибудь знакомого, с кем можно было бы обсудить выставку, но ни одного знакомого лица ей на глаза не попадалось. Вообще, присутствующие делились на две очень четко различаемые группы: это были или художники, с богемным видом, кудлатыми бородами, в драных свитерах и поношенных джинсах, или галерейщики в дорогих костюмах, с великосветскими манерами и стрижками от модных парикмахеров.

Наконец Катя заметила в дальнем углу знакомого художника и двинулась к нему через толпу, но тут ее ухватил за локоть бородатый тип с горящими глазами и крупной бородавкой на носу.

– Привет, подруга боевая! – воскликнул он . нараспев. – Ну как тебе наш славный труд?

– Вы что – один из участников выставки? – догадалась Катерина, пытаясь высвободить локоть.

– Догадлива же ты, подруга! – пропел художник, еще крепче вцепившись в круглый Катькин локоть. – Леонтий Хвощ зовут меня!

Катя вспомнила программу выставки. Там среди троих участников действительно упоминался некто Леонтий Хвощ. Его раздел выставки был озаглавлен «Хлеб – всему голова».

– Это вы из хлебобулочных изделий свои произведения создаете? – догадалась Катерина.

– Да, это так! Творю из хлеба искусство скорбное свое! – воскликнул Леонтий с театральным пафосом. – Хлеб – наше все! Лишь им мы живы! На нем культура вся стоит!

– А что это вы все стихами выражаетесь? – поинтересовалась Катя. – Это что – тоже элемент вашего творческого метода?

– Стихами я не выражаюсь, – обиженно ответил ей Хвощ, – я по-простому говорю! Культура вышла из народа, она понятной быть должна!

Впрочем, лицо его тут же посветлело, обида исчезла, и он жизнерадостно предложил:

– Давай с тобою выпьем водки, она ж из хлеба создана!

– Водки? – Катя поморщилась. – Я вообще-то водку не очень… может быть, лучше шампанского?

– Предмет культуры буржуазной сие шампанское вино! – строго провозгласил Леонтий.

При этом он выразительно поднял палец и необдуманно выпустил Катину руку. Катерина не замедлила воспользоваться этим и вырвалась на свободу.

Юркнув в толпу, она тут же наткнулась на знакомого художника Севу Вострикова.

– Севка, привет! – радостно воскликнула она. – Ты сейчас что – в активной стадии?