Три билета в кино

Поэтому, когда Жекина мама попросила нас помочь ей с расхламлением квартиры, я радостно закивала в трубку, даже не понимая, что она не видит меня. Целый день без зубрежки и каверзных вопросов от Сашки, целый день отдыха от английского. Кто откажется от такого?

С Женькиными родителями мы общались нечасто, но регулярно. Раз в три месяца посещали семейный ужин, раз в месяц я говорила с Еленой Васильевной по телефону, Жека же звонил отцу раз в полгода, и это были очень короткие отрывистые разговоры, после которых Женя впадал в уныние. На удивление, стоило Жеке съехать, как отношения его родителей, казалось бы, потеплели. Нет, они не превратились в счастливую семью со вторым медовым месяцем – наоборот, даже разъехались по разным комнатам. Теперь у них, как шутила Елена Васильевна, были разные спальни, будто у королевских особ.

И вот каким было главное изменение: Жекина мама будто очнулась от вязкого долгого сна. Стала чаще улыбаться, перестала играть примерную домохозяйку – в холодильнике теперь, правда, было шаром покати, кроме моментов, когда мы приходили в гости и Жека готовил еды гораздо больше, чем необходимо для одного ужина на четырех человек. А главное, Елена Васильевна вышла на ставку библиотекаря недалеко от дома. И можно подумать, что такое пренебрежение своими обязанностями должно было вызвать гнев Жекиного отца – я всегда думала, что его взгляд на роль женщины в семье был очень… старомодным, – но Николай Михайлович тоже расцвел (в своем роде). При нас родители общались на дружественной ноте, обменивались редкими улыбками, которые год от года становились все теплее, а несколько раз во время ужина Елене Васильевне и мне даже преподносились букеты цветов. И по реакциям Жекиной мамы я понимала, что теперь в этом доме такое поведение – не что-то из ряда вон.

Сказать, что Жека неоднозначно к этому относился, значит ничего не сказать. Он никогда не проговаривал эти мысли, но мне казалось, что его терзает теплота, наметившаяся в родительских отношениях. Будто он был камнем преткновения для них и, как только он ушел, все пошло на лад. Будто годы трудностей и страха – его вина. Я видела это каждый раз, когда он бросал испуганный взгляд в сторону смеющихся над общей шуткой родителей. Или когда друг еле заметно вздрагивал, стоило Николаю Михайловичу по-отечески положить руку ему на плечо.

Для меня самой такая перемена не была удивительной. Отец Жеки считал прервавшуюся династию военных своим личным провалом как родителя, а потому скидывал свое разочарование на Жеку, когда они жили вместе. Да еще и эти вечные подозрения по поводу ориентации. А теперь, когда они разъехались и Жека в романтических отношениях со мной, Николай Михайлович убедился, что вырастил настоящего мужика. Да и дела с профессией шли в точности по плану, который мы когда-то презентовали, – еще один плюс в копилочку того, что Женя – достойный мужчина: держит слово, ведет продуманную рациональную жизнь. И злость, недоверие и скептицизм Николая Михайловича пошли на спад. Конечно же, перемены не произошли в один день. Понадобились годы.

Но Жеке все казалось слишком подозрительным и неправдоподобным, он с трудом верил, что небольшими шагами можно исправить даже довольно скверную ситуацию. Или он просто не желал признавать, что и его отец может немного стараться – в силу своих возможностей, конечно, – восстановить нормальные отношения.

Если я пыталась обсудить этот деликатный вопрос, Женька менял тему и начинал нервно трясти ногой. После нескольких попыток я сдалась. Когда он будет готов, сам начнет разговор, а я или Сашка будем рядом, чтобы разделить все Жекины сомнения и боль.

Меня так сильно поглощали эти мысли и постоянный анализ поступков и событий, отнимающий слишком много сил, что в воскресенье, когда мы пришли помогать Елене Васильевне, я была рассеянна и невнимательна.

– Дети! – воскликнула Жекина мама, обнимая нас по очереди. – Кажется, сто лет не виделись. Коля на учения уехал, а я вот решила немного разгрузить квартиру, чтобы было легче дышать.

– Мам, ты прическу новую сделала? – удивился Жека, а я, с запозданием заметив ее модную короткую стрижку, закивала.

– Да, – Елена Васильевна смущенно засмеялась. – Решила сменить имидж.

– Вам очень идет!

Стрижка действительно смотрелась прекрасно и свежо, придавая Елене Васильевне немного кокетливый вид.

– Ну, давайте за работу, – Жекина мама перешла сразу к делу, – а потом пообедаем и поболтаем.

Елена Васильевна с Женькой отбыли на кухню, а мне достался огромный шкаф в коридоре. Я сортировала вещи на три большие группы: то, чем явно пользовались, следом – старый сломанный или ненужный хлам из разряда детских Жекиных коньков или советского утюга, и последняя группа – неопределенная. Потом Жеке предстояло вынести на мусорку кучу под номером два, а мне – помыть шкаф и перейти к следующему.