Три чайные розы

– Ну, не все так плохо… Почему тьмутаракань? Это областной город – миллионник, в котором, я уверен, и для тебя найдется работа.

– Ах, оставь! – Она раздраженно махнула рукой. – Скажи, пожалуйста, Иван, а тебе зачем это нужно?

– Да так… Устал быть человеком «с большими усами и малыми способностями», – Данилов усмехнулся, – кажется, так Чехов определял одного из своих героев.

Она смутилась:

– Перестань, ну зачем ты?!

– Я думал, что там, в другом городе, на новой работе сумею отчасти увеличить свои возможности, но если ты против переезда…

– Иван, прости, я не смогу оставить Петербург.

– Хорошо, Полиша, я понял. Значит, разговор закончен.

– Но ты, если хочешь, можешь ехать!

– Ну что ты говоришь? Как я поеду один? Я не могу… У меня никого нет, кроме тебя.

Он попытался улыбнуться, но улыбка получилась растерянной и жалкой. Полина поспешила перевести разговор на другую тему.

На следующий день, вернувшись с работы домой, она застала мужа сидящим перед телевизором. Данилов смотрел документальный фильм о белых медведях. При этом муж почему-то не счел нужным включить звук. На экране беззвучно мелькали льды, снега, северное безмолвие, медведи в запредельном своем одиночестве. Полина вспомнила слова Данилова о том, что у него никого нет, кроме нее, и почувствовала невыносимую боль. Она хотела что-нибудь ему сказать, но задохнулась и не смогла. Полина выбежала в ванную, пустила воду, как делала раньше, когда звонил Климов, и разрыдалась.

Успокоившись, она вышла и сказала Данилову, что все обдумала и готова, как заправская декабристка, последовать за ним хоть на край света.

Муж молчал, уткнувшись в телевизор. Она подошла к нему, заглянула в глаза:

– Иван, когда надо ехать?

– В январе. – Он смотрел на нее тревожно и недоверчиво.

– Вот и хорошо, значит, праздник встретим здесь, а в новом году начнем новую жизнь!

Его лицо просветлело.

Глава 6

Маша вздохнула:

– Ну вот и Новый год! А там и Рождество, и Святки, и не успеешь оглянуться – осень. Время отгрызают мыши. Оно вкусный сыр…

Маша отвернулась от окна, задернула штору и повернулась к сестре.

Татьяна пекла знаменитый «Наполеон» по бабушкиному рецепту.

– О чем ты, Маруся? – Сестра отвлеклась от такого важного занятия, как взбивание крема.

Маша пожала плечами:

– О том, что время несется вприпрыжку… И с каждым годом – все быстрее. Словно кубарем с горы.

– Да-да, – рассеянно пробормотала уставшая Татьяна. Она с самого утра хлопотала по хозяйству, что-то безостановочно нарезая, запекая, взбивая.

– Не забудь охладить шампанское, Маруся! – попросила Татьяна.

Маша покосилась на гору коржей и мечтательно улыбнулась – ради этого торта она была готова пожертвовать всем на свете, даже фигурой.

Закончив с праздничными угощениями, Татьяна с Машей перешли в гостиную – наряжать елку. Наступающий Новый год сестры решили отмечать в квартире на Мойке (раньше Басмановы всегда праздновали его в Березовке). Сергей с Юрой с утра уехали за подарками. Вечером в гости должны были прийти Андрей и Полина с Иваном.

Татьяна бережно сняла с антресолей коробку со старыми елочными игрушками. С каждой из них были связаны воспоминания: эту игрушку покупал отец, эти – мама, а когда Татьяна достала из коробки картонных нарисованных ангелов, сестры расплакались – ангелов собственноручно когда-то расписала бабушка.

– Стеклянный домик нам принес Клюквин! – грустно сказала Татьяна.

– А сиреневый шарик мне подарил Саша, – печальным эхом вторила Маша. – Он повесил его на ель в саду… Помнишь наши зимние праздники в Березовке, Таня? Обычно мы приезжали к бабушке тридцатого, наряжали ель прямо в саду, играли в снежки, катались с горы… Время от Нового года до Рождества было сплошным праздником души – череда бесконечно счастливых, радостно-веселых дней…

Она подошла к окну, посмотрела на залитую огнями набережную:

– Смотри, какой снег! Погода новогодняя! Все замело!

Татьяна вздохнула:

– Наверное, в Березовке дорожки занесены снегом. Знаешь, я хотела свозить туда Юру и никак не решусь – не представляю, как увижу дом, который уже не наш… Не смогу это выдержать. Может быть, потом… А пока никак не привыкну к мысли, что у нас больше нет дома. Для меня он был родиной. А теперь я, получается, эмигрант…

– Ничего не поделаешь, Таня, все мы в глубокой внутренней эмиграции, как говорит Андрей, – усмехнулась Маша, – тебе вон теперь вообще на два города жить придется.

– Будешь приезжать ко мне в Прагу?

– Конечно! Кстати, знаешь, у нас в будущем году запланированы гастроли по Европе…