Три чайные розы

– Как хорошо, барышни, что вы нашли общий язык, – улыбнулся Климов. – Не сомневаюсь, вы подружитесь.

Андрей подскочил к Лене:

– Вы, наверное, устали с дороги? Идемте в дом!

Бросив на Машу убийственный взгляд, Лена ушла с Андреем.

– Неужели это ваша жена? – спросила девушка у Климова. – Похожа на русалку. Или куклу!

– Она очень красивая! – сказала Татьяна.

– Согласен. Прямо троянская Елена! – с сарказмом подтвердил Климов. – Красота – страшная сила!

– Вы хотите, чтобы она осталась у нас? – спросила Маша.

Климов невозмутимо пожал плечами:

– Боюсь, этого хочет ваш братец!

Маша сморщилась:

– Влюбился он в нее, что ли? Ладно, не будем портить себе настроение! И вы, Никита, не грустите! Вы молодой и симпатичный! У вас будет другая жена! Ой, смотрите, у вас ниточка прилепилась к рукаву. Хотите, погадаю, на какую букву начинается имя вашей будущей жены?

Она схватила ниточку и намотала ее на палец.

– Ха-ха! На Ж! Жоржетта! Жанна! Женевьева!

– Весело тут у вас! – хмыкнул Климов.

* * *

Татьяна засмотрелась на то, как лихо бабушка управляется с пирогами. И все-то у нее выходит ловко и складно, ее стараниями держится весь дом. Глядя на нее, никто не скажет, что Зинаиде Павловне уже семьдесят пять, на старушку она не похожа – крепкая, подтянутая, с безупречной прямой осанкой. Она ведет хозяйство, ухаживает за садом. И в доме, и в саду у нее идеальный порядок. Бабка Зинаида гоняет внуков, добиваясь от них дисциплины. К себе она столь же сурова и беспощадна.

Бабушка принялась готовить творожную начинку. Пироги у нее отменные, такие же, как чувство юмора. Зинаида Павловна остра на язык и припечатать может так, что срежет словом. Татьяну неизменно удивляет, как при столь тяжелой жизни бабушка не растеряла жизнелюбие и способность шутить. Сама Зинаида Павловна считает, что как раз чувство юмора помогло ей пережить трудные времена.

«Какое у бабушки красивое лицо! – улыбнулась Татьяна. – Северные голубые глаза, снежная седина. Тонкая фигура, не утратившая гибкости, поразительно плавная пластика – ни одного лишнего, торопливого движения! В ней нет ненужной, оскорбительной для женщины суеты».

Зинаиду Павловну отличает удивительное чувство собственного достоинства. Бабушка часто повторяет внукам, что унизить можно только того, кто дает на это разрешение. Татьяна убеждена: бабка Зинаида никому и никогда не позволяла себя унизить.

Бабушка разложила дымящиеся маковые рулеты на расшитом цветными узорами полотенце.

– Когда ты все успеваешь, ба? – спросила Татьяна.

Зинаида Павловна взглянула на внучку и усмехнулась:

– Я всю жизнь встаю в шесть утра. А как известно, кто рано встает – тому Бог дает. Вот мне и даются силы.

– Объясни это Маше! – рассмеялась Татьяна. – Она у нас любит дрыхнуть до обеда, а потом удивляется, что всюду опаздывает.

– Маша послушает, как же! – недовольно вздохнула Зинаида Павловна. – Не хочется брюзжать, но скажу: в нынешней молодежи слишком много расхлябанности и лени. Все бы им на диванах лежать да птифуры с кремом кушать. Изнеженные, слабые, тьфу!

Татьяна не спорит с бабушкой – она знает, что та имеет право на эти слова. У нее была необычайно сложная жизнь с чередой трагедий и столько потерь и утрат! Это про ее поколение сказано:

Меня, как реку, суровая эпоха повернула,И я своих не знаю берегов…

За месяц до войны, будучи совсем юной девушкой, она уехала из Петербурга в геолого-разведочную экспедицию в Казахстан, откуда уже не смогла попасть домой, где остались мать и братья. Вернувшись после войны, никого из близких Зинаида Павловна не застала. Вся ее семья погибла в блокаду. На месте дома – воронка, где могилы родных – неизвестно. «Своих не знаю берегов…» Надо было как-то жить дальше… После войны вышла замуж. Мужа любила, но прожила с ним недолго – его репрессировали по политической статье. Он умер в лагере. «Суровая эпоха…» Замуж больше не вышла. Растила сына, много работала. Восемь лет назад похоронила сына и любимую невестку. И никогда – жалоб, слез, претензий ни к мирозданию вообще, ни к отдельным его представителям в частности.

На фоне бабушкиной жизни собственные проблемы и беды кажутся Татьяне мелкими. Если она позволяет себе распуститься, захандрить, Зинаида Павловна тут же ее совестит. Увещевания любимой бабки действуют как холодный душ – быстро приводят в чувство. Татьяна вообще считает, что люди той, ушедшей, эпохи были лучше, честнее, сильнее, великодушнее, не жаловались, не хныкали, отдавали жизни за идею. А теперь масштаб стал мельче, что ли? Нынешнему человеку на ногу наступят, так он на всю вселенную развопится. Как говорит бабушка, иронизируя над внуками: «Все-то вам, ребятки, трагизм везде мерещится. Нет конфетки к чаю – уже и горе!»