Три чашки чая

Когда отзвучали последние ноты гимна, дети уселись кружком и начали переписывать таблицу умножения. Большинство писало прямо в пыли палочками, специально принесенными для этой цели. Те, кому повезло больше, в том числе Джахан, писали на грифельных досках, окуная палочки в разведенную водой грязь. «Можете себе представить, чтобы американские четвероклассники одни, без учителя сидели и спокойно делали уроки? — спрашивает Мортенсон. — Я почувствовал, что у меня разрывается сердце. Их желание учиться было столь сильным… А все вокруг было против них! Эти дети напомнили мне Кристу. Я понял, что должен хоть что-то сделать для них!»

Но что? Денег оставалось лишь на самую скромную еду и дешевую гостиницу. На джипе и автобусе он доберется до Исламабада и улетит на самолете домой. В Калифорнии же Грега ожидает лишь внештатная работа медбрата. А все его имущество помещается в багажнике старенького «бьюика», который был почти что его домом…

И все же Мортенсон был преисполнен решимости помочь детям, забытым собственным правительством.

Стоя рядом с Хаджи Али и глядя на долину, над которой высились заснеженные горы, он вспомнил о своей решимости подняться на К2 и оставить там ожерелье Кристы. И внезапно понял, что в память о сестре нужно сделать нечто другое, более значимое. Он положил руку на плечо вождя, как не раз делал старик после первой выпитой вместе кружки чая. «Я построю вам школу», — сказал он, еще не понимая, что после этих слов вся его жизнь пойдет совершенно другим путем — еще более извилистым и сложным, чем тот, которым он спускался с К2. «Я построю школу, — сказал Мортенсон. — Обещаю».

Глава 4

Камера хранения

Величие всегда опирается на одно и то же — на способность выступать, говорить и действовать, как самые обычные люди.

Шамсуддин Мухаммед Хафиз

В камере хранения пахло, как в Африке. Стоя на пороге незапертой комнаты размерами два на два с половиной метра и слушая шум автомобилей на оживленной Сан-Пабло Авеню, Мортенсон не понимал, где находится. И неудивительно: ведь его утомительное путешествие длилось сорок восемь часов. Вылетая из Исламабада, он был преисполнен решимости действовать и уже придумал с десяток разных способов найти деньги на строительство школы в Корфе. Но, оказавшись в Беркли, растерялся. Он чувствовал себя чужим под этим чистым небом, среди преуспевающих студентов университета, направляющихся пить очередной эспрессо. Он помнил о своем обещании Хаджи Али, но сейчас прошедшие события казались ему полузабытым фильмом.

Смена часовых поясов. Культурный шок…

Как ни крути, Мортенсон уже не раз сталкивался с подобными ощущениями. Поэтому, как всегда после восхождений, и пришел сюда, в камеру хранения Беркли, зал 114.

Здесь он всегда обретал себя.

Грег вгляделся в душный полумрак, потянул за веревочку, чтобы включить лампочку. Перед ним появились пыльные книги по альпинизму, громоздящиеся вдоль стен; караван резных статуэток изящных слонов из черного дерева, принадлежавших отцу. На старом фотоальбоме сидела шоколадного цвета плюшевая обезьянка Джи-Джи — любимая игрушка детства.

Он взял обезьянку и увидел, что шов на ее груди разошелся. Мортенсон прижал игрушку к лицу, вдохнул до боли знакомый запах — и вспомнил большой неуклюжий дом под раскидистым перечным деревом. Это было в Танзании…

* * *

Как и его отец, Мортенсон родился в Миннесоте. Но в 1958 году, когда ему было три месяца, родители вместе с сыном отправились в величайшее путешествие всей своей жизни: они стали миссионерами в Танзании. Их школа находилась у подножия самой высокой горы Африки, Килиманджаро.

КОГДА ГРЕГУ БЫЛО ВСЕГО ТРИ МЕСЯЦА, ЕГО РОДИТЕЛИ ВМЕСТЕ С СЫНОМ ОТПРАВИЛИСЬ В ВЕЛИЧАЙШЕЕ ПУТЕШЕСТВИЕ ВСЕЙ СВОЕЙ ЖИЗНИ: ОНИ СТАЛИ МИССИОНЕРАМИ В ТАНЗАНИИ.

Отец Грега, Ирвин Мортенсон, родился в благообразной лютеранской семье. Он был молчалив — не спешил беззаботно тратить свои словесные богатства. Высокого, хорошо сложенного атлета прозвали Демпси,[13] и имя знаменитого боксера приклеилось к нему навсегда. Демпси был седьмым, последним ребенком в семье, состояние которой было подорвано Великой депрессией. Спортивные способности помогли мальчику выбиться в люди — он был ведущим игроком школьной футбольной команды, отстаивал честь штата в баскетболе. Ему удалось выбраться из крохотного захолустного миннесотского городка и найти себе интересную дорогу в жизни. Благодаря своим футбольным достижениям Ирвин поступил в университет Миннесоты, старательно учился, чтобы получить степень по физкультуре, а свободное время посвящал футбольным сражениям и лечению полученных в них синяков и ссадин.