Три чашки чая

Мортенсон, Хаджи Али и Туаа вышли на берег к мосту. Они увидели пятерых мужчин. Впереди шел главный — худой, нездорового вида старик, опиравшийся на палку. За ним — четверо плотных мужчин, вооруженных дубинками из тополя. Хаджи Али выступил вперед. Старик остановился от него в пятидесяти ярдах, вынудив вождя Корфе самого подойти к нему для приветствия.

«Это Хаджи Мехди, — прошептал на ухо Мортенсону Туаа. — Нехорошо».

Мортенсон уже знал Хаджи Мехди, вождя деревни Асколе. «Он изображал из себя правоверного мусульманина, — вспоминает Мортенсон. — Но экономикой долины Бралду Мехди управлял, как настоящий босс мафии. Он получал процент с каждой проданной овцы, козы и курицы. Обирал альпинистов, устанавливая заоблачные цены на припасы. Если кто-то продавал экспедициям хотя бы яйцо без его ведома, Хаджи Мехди отправлял к нему головорезов с дубинками».

Хаджи Али обнял непрошеного гостя, но вождь Асколе отказался от приглашения в дом. «Я буду говорить открыто, чтобы все меня слышали, — сказал он, обращаясь к толпе, собравшейся на берегу. — Я слышал, что неверный собирается отравлять мусульманских детей, мальчиков и девочек, своей учебой. Аллах запрещает девочкам учиться. Я запрещаю строить эту школу».

«Мы достроим школу, — спокойно ответил Хаджи Али. — Запрещаешь ты или нет».

Мортенсон выступил вперед, надеясь разрядить обстановку. «Почему бы нам не выпить чаю и не обсудить все спокойно?» — предложил он.

«Я знаю, кто ты, kafir, — сказал Мехди, выбрав для неверного самое оскорбительное слово. — И мне нечего обсуждать с тобой.

А ты? — обратился он к Хаджи Али. — Разве ты не мусульманин? Есть только один Бог. Ты поклоняешься Аллаху? Или этому кафиру?[43]»

Хаджи Али положил руку на плечо Мортенсона. «Никто еще не помог моему народу, — сказал он. — Я каждый год плачу тебе деньги, но ты ничего не сделал для нашей деревни. Этот человек — более мусульманин, чем ты. Он заслужил мое уважение».

Головорезы Хаджи Мехди нервно теребили свои дубинки. Мехди поднял руку. «Если ты будешь строить свою школу, тебе придется заплатить, — сказал он, прикрыв глаза. — Я требую двенадцать самых больших твоих баранов».

«Как скажешь, — кивнул Хаджи Али, поворачиваясь спиной к Мехди, чтобы подчеркнуть свое отвращение. — Приведите баранов!»

«Я КАЖДЫЙ ГОД ПЛАЧУ ТЕБЕ ДЕНЬГИ, НО ТЫ НИЧЕГО НЕ СДЕЛАЛ ДЛЯ НАШЕЙ ДЕРЕВНИ. ЭТОТ ЧЕЛОВЕК — БОЛЕЕ МУСУЛЬМАНИН, ЧЕМ ТЫ. ОН ЗАСЛУЖИЛ МОЕ УВАЖЕНИЕ».

«Нужно понимать, что в деревнях Балтистана баран — это член семьи и семейный любимец, — рассказывает Мортенсон. — Священная обязанность старшего сына в любой семье — заботиться о баранах. Лишиться двенадцати животных — ужасная потеря для деревни. Но Хаджи Али и жители Корфе пошли на это».

Хаджи Али стоял спиной к непрошеным гостям, пока мальчишки не притащили крупных, красивых баранов. Вождь перехватил веревки и связал их. Мальчишки плакали, расставаясь со своими любимцами. Хаджи Али подвел баранов к Хаджи Мехди. Потом, не говоря ни слова, отвернулся и повел своих людей к стройплощадке.

«Это был незабываемый момент, — вспоминает Мортенсон. — Хаджи Али только что отдал половину богатства деревни этому вымогателю, но продолжал улыбаться, словно только что выиграл в лотерею».

Хаджи Али остановился перед зданием, которое возводили всей деревней, и требовательно осмотрел его. Прочные каменные стены, оштукатуренные и выкрашенные желтой краской, и толстые деревянные перекрытия надежно защитят деревенских детей от непогоды. Больше детям Корфе не придется учить уроки, стоя на коленях на мерзлой земле.

«ЭТИХ БАРАНОВ ЗАБЬЮТ И СЪЕДЯТ, А НАША ШКОЛА БУДЕТ СТОЯТЬ. ХАДЖИ МЕХДИ ПОЛУЧИТ ПИЩУ СЕГОДНЯ. НАШИ ДЕТИ ПОЛУЧАТ ОБРАЗОВАНИЕ НАВСЕГДА».

«Не грустите, — сказал Хаджи Али, обращаясь к односельчанам. — Этих баранов забьют и съедят, а наша школа будет стоять. Хаджи Мехди получит пищу сегодня. Наши дети получат образование навсегда».

Когда стемнело, Хаджи Али позвал Мортенсона посидеть с ним возле огня. Старик держал на коленях свой драгоценный старый Коран. «Видишь, насколько прекрасен этот Коран?» — спросил он.

«Да», — ответил Мортенсон.

«Я не могу читать его, — с грустью произнес старик. — Я вообще не умею читать. И это величайшая беда моей жизни. Я сделаю все что угодно, лишь бы дети из моей деревни никогда не испытали этого чувства. Заплачу любую цену, лишь бы они получили образование. Они это заслужили».

«Сидя рядом с ним, — вспоминает Мортенсон, — я понял, что все трудности, через которые я прошел, дав обещание построить школу, вся моя борьба не идут ни в какое сравнение с той жертвой, которую готов был принести ради своего народа этот человек. Он был неграмотным, никогда не покидал своей маленькой деревни в Каракоруме. Но это был самый мудрый человек, какого я встречал в жизни».

Глава 13

В заточении