Три чашки чая

Сайед Аббас свернул свиток, положил его в красную бархатную коробочку и с улыбкой протянул Мортенсону. А потом пожал ему руку. Грег обменялся рукопожатиями со всеми членами Совета. От радости у него закружилась голова. «Это означает… — пробормотал он. — Фетва… Значит…»

«Забудь об этом ограниченном, жадном человеке, — улыбаясь, сказал Парви. — Нас благословил верховный муфтий Ирана. С этой минуты ни один шиит не будет мешать твоей работе. Иншалла».

Сайед Аббас приказал подать чай. Теперь, когда официальная часть осталась позади, все немного расслабились. «Я хотел обсудить с тобой еще одно дело, — сказал он. — Мы хотим предложить тебе сотрудничество».

«НАС БЛАГОСЛОВИЛ ВЕРХОВНЫЙ МУФТИЙ ИРАНА. С ЭТОЙ МИНУТЫ НИ ОДИН ШИИТ НЕ БУДЕТ МЕШАТЬ ТВОЕЙ РАБОТЕ. ИНШАЛЛА».

* * *

Той весной известие о постановлении иранского муфтия распространилось по Балтистану быстрее, чем ледниковые реки стекают в долины с вершин Каракорума. Утренние совещания в вестибюле отеля «Инд» стали настолько многолюдными, что двух столов уже не хватало и пришлось перебраться в банкетный зал наверху. Обсуждения становились все более шумными. Пока Грег находился в Скарду, к нему каждый день приезжали гонцы из сотен отдаленных деревень. Все они предлагали новые проекты. Получив одобрение Верховного совета аятолл, Мортенсон мог спокойно работать в Балтистане.

Он стал обедать прямо на кухне отеля. Только здесь было возможно спокойно съесть омлет или овощное карри,[53]

не отвечая на вопросы и обращения. Только тут у него не просили возродить добычу полудрагоценных камней или отремонтировать деревенскую мечеть.

Хотя Мортенсон этого еще не понимал, в его жизни начался новый этап. Больше не было времени на то, чтобы общаться с каждым просителем, хотя поначалу он пытался это делать. Он и раньше был занят, но теперь казалось, что в сутках явно не хватает часов шести-семи. Приходилось вычленять из сплошного потока прошений те проекты, которые можно было реально осуществить.

Сайед Аббас, влияние которого в высокогорных долинах было крайне велико, прекрасно понимал потребности каждой общины. Он был согласен с Мортенсоном в том, что только образование поможет бороться с бедностью. Но понимал, что у детей Балтистана есть более насущная проблема. В таких деревнях, как Чунда в долине Шигар, каждый третий младенец не доживает и до года. Антисанитария и отсутствие чистой питьевой воды — вот основные причины детской смертности.

Мортенсон с пониманием отнесся к этим словам.

В НЕКОТОРЫХ ДЕРЕВНЯХ КАЖДЫЙ ТРЕТИЙ МЛАДЕНЕЦ НЕ ДОЖИВАЕТ И ДО ГОДА. АНТИСАНИТАРИЯ И ОТСУТСТВИЕ ЧИСТОЙ ПИТЬЕВОЙ ВОДЫ — ВОТ ОСНОВНЫЕ ПРИЧИНЫ ДЕТСКОЙ СМЕРТНОСТИ.

Прежде чем растение начнет приносить плоды, его нужно тщательно поливать. Дети должны вырасти, прежде чем смогут пойти в школу. Вместе с Сайед Аббасом Рисви Грег отправился к вождю Чунда, Хаджи Ибрагиму, и убедил его предоставить рабочих для обеспечения деревни чистой питьевой водой. Присоединиться к проекту решили и жители четырех соседних деревень. Сотни рабочих по десять часов в день рыли канавы и траншеи. Работу удалось закончить за неделю. По трубам, закупленным Мортенсоном, чистая родниковая вода поступила в пять деревень.

«Я прислушиваюсь к мнению Сайед Аббаса Рисви, — говорит Мортенсон. — Он относится к тому типу священнослужителей, которыми я глубоко восхищаюсь. Умеет превратить сочувствие в действие, не ограничиваясь словами. Он живет в реальном, а не в книжном мире. Благодаря его трудам женщинам Чунды больше не нужно каждый день проходить много километров, чтобы принести в дом чистую воду. Детская смертность в регионе, где проживает две тысячи человек, сократилась наполовину».

ЖЕНЩИНАМ ЧУНДЫ БОЛЬШЕ НЕ НУЖНО КАЖДЫЙ ДЕНЬ ПРОХОДИТЬ МНОГО КИЛОМЕТРОВ, ЧТОБЫ ПРИНЕСТИ В ДОМ ЧИСТУЮ ВОДУ. ДЕТСКАЯ СМЕРТНОСТЬ В РЕГИОНЕ СОКРАТИЛАСЬ НАПОЛОВИНУ.

Перед отъездом в Пакистан Мортенсон провел заседание совета директоров, на котором было принято решение о строительстве весной и летом 1998 года еще трех школ. Главным для Грега было строительство школы в родной деревне Музафара. За последние годы Музафар серьезно сдал. Сила, которой он поражал всех на Балторо, иссякла. Он стал хуже слышать. Так бывает со многими балти, которые годами работают в условиях высокогорья. Старость подкрадывается коварно и незаметно, как снежный барс.

Халде, родная деревня Музафара, располагалась в плодородной долине Хуше, на берегу реки Шьок — в том месте, где течение замедляется перед впадением в Инд. Это было идеальная пакистанская деревня. Оросительные каналы тянулись по аккуратным полям. Улицы прятались в тени раскидистых абрикосов и шелковичных деревьев.