Три дня счастья

— Подробности мне и самой неизвестны… Видите ли, точными подсчётами занимается другое бюро. Однако говорят, что цена зависит от следующих показателей: степень счастья, уровень реализации, вклад в общество. Другими словами, конечная сумма определяется на основании того. Насколько счастливее вы смогли стать сами, насколько счастливее вы сделали людей вокруг себя, насколько исполнили собственные мечты, насколько значительным оказался ваш вклад в общество — и всё это за время ещё не прожитой жизни.

Критерии, самые что ни на есть справедливые, стали последним ударом.

Если бы я упустил что-то одно: либо не смог построить собственное счастье, либо не сделал счастливее людей вокруг себя, либо не исполнил свои мечты, либо не внёс вклад в общество… Но мало того, что я сам не обрёл счастья, так ещё и не сделал никого счастливее, ни на йоту не приблизился к исполнению своей мечты, а о вкладе в общество и говорить нечего. Теперь, осознавая это, я окончательно потерял опору под ногами.

Кроме того, остаток жизни в тридцать лет — слишком мало для того, кому едва исполнилось двадцать. Неужели я умру от какой-то болезни? Или попаду в аварию?

— Почему мне так мало осталось жить? — спросил я, уже не надеясь услышать ничего утешительного.

— Прошу прощения, — ответила девушка с лёгким поклоном. — К сожалению, дополнительную информацию мне разрешено раскрыть лишь в том случае, если вы собираетесь продать время, здоровье или жизнь.

Я наморщил лоб и заявил.

— Дайте мне немного подумать.

— Сколько угодно, — сказала девушка, хотя её голос выдавал желание поскорее от меня отделаться.

В итоге я всё-таки продал тридцать лет, оставив себе три месяца. Жизнь, заполненная постоянной необходимостью подрабатывать, а также поход в букинистическую лавку и магазин с дисками как-то примирили с мыслью, что и мои вещи, и моё время ценятся весьма дёшево.

Сотрудница объясняла мне основные пункты договора, я только бездумно кивал и, когда она осведомилась, нет ли у меня каких-то вопросов, сразу же ответил, что нет.

Я просто хотел уже со всем покончить и уйти отсюда — из этого здания и этой жизни.

— Купля-продажа возможна до трёх раз, — заключила девушка. — Другими словами, вы можете продать либо купить жизнь, время или здоровье ещё два раза.

Я взял конверт с деньгами и вышел на улицу.

Не знаю, как это провернули, но я чувствовал, что на самом деле потерял часть жизни. Из меня будто выдернули какой-то стержень, оставив лишь десятую его часть. Говорят, что голубь с отрубленной головой какое-то время может свободно бегать по земле; пожалуй, я чувствовал себя таким голубем и самому себе казался мёртвым.

Когда я, собираясь прожить восемьдесят лет, осознал, что не доживу и до двадцати одного года, моё тело вдруг наполнилось странным нетерпением. Возросла значимость каждой секунды. Моя прошлая ипостась расслабленно думала, что у неё ещё целых шестьдесят лет в запасе, но теперь у меня оставалось всего три месяца, и я чуть не прыгал на месте подгоняемый мыслью: «Надо что-то делать».

Впрочем, сегодня я решил просто вернуться домой и лечь спать. Этот день вымотал меня до предела. О будущем следует подумать, хорошо выспавшись и открыв глаза не по звонку будильника.

На обратном пути я встретил странного человека. На вид чуть старше двадцати, он улыбался во весь рот и с выражением безграничного счастья на лице шагал по дороге.

Почему-то меня это привело в бешенство.

Добравшись до торгового квартала, я купил четыре банки пива и пять палочек куриного шашлычка и зашагал домой, отпивая и закусывая на ходу.

Жить оставалось три месяца, экономить было незачем.

Алкоголя я не пил очень давно, да и нервное расстройство сегодняшнего дня перенёс не лучшим образом. В итоге я очень быстро опьянел, и через полчаса после того, как вернулся домой, меня стошнило.

Так начались последние три месяца моей жизни — буду честным, начались просто отвратительно.

ГЛАВА 3

Наблюдатель в углу комнаты

Мало того, что я ужасно себя чувствовал, так ещё и ночь выдалась весьма душной. Когда всё-таки удалось заснуть, привиделся удивительно ясный сон.

Проснувшись, я остался в постели и начал перебирать в памяти его фрагменты. Нет, сон оказался вовсе не плохой, наоборот, даже счастливый, но до чего порой жестокая штука — счастливые сны.

Во сне я, ещё старшеклассник, очутился в парке. Парк был мне незнаком, а вокруг бродили мои одноклассники из начальной школы. Кажется, здесь проходила встреча выпускников.

Все держали в руках фейерверки и радостно шумели; искры подсвечивали дым красным. Я стоял в стороне и наблюдал за общим весельем.

«Как тебе в старшей школе?» — откуда ни возьмись рядом появилась Химэно.

Я покосился на неё, но не смог разглядеть лица: последний раз я её видел в десять лет, поэтому понятия не имел, как она теперь выглядит. Однако во сне я отчего-то понял, что Химэно очень красивая, и меня даже охватила гордость от знакомства с нею.

«Так себе, — честно ответил я. — Хотя могло быть хуже».

«И у меня», — кивнула Химэно.

В глубине души я обрадовался тому, что её юность проходит не лучше моей.