Три дороги во Тьму

— Да вы садитесь, расскажите, — маг показал на скамью напротив, и трактирщик, снова вздохнув, опустился на нее. — Разве же это грех — стремление к знаниям? Чей он?

— Вам виднее, грех, али нет, святой брат, — неуверенно отозвался трактирщик. — Токма если энто любопытство не в ущерб делу. Я так полагаю. А то заинтересуется чем, усядется и часами смотрит, про все забудет. Порой так и хочется отшлепать хорошенько, так рука не поднимается. Сирота ведь.

— Сирота? Я думал…

— Нет-нет, святой брат, не мой он. Подкидыш, — хмуро ответил трактирщик. — Четыре года тому, зимой это было. Ночью меня собаки разбудили, как сбесились, выли, а не гавкали. Ну, я и вышел. Гляжу, а на пороге лежит чего-то. Пригляделся, а оно — баба мертвая с младенем на руках. И младень — живой, пищал еще. Она, видать, доползла до порога, а сил постучать уже не осталось, так и померла перед дверью. Ну, я младеня, ясно, в тепло, женку свою разбудил, чтоб обиходила — не звери ж мы, дите на морозе оставлять? Мамку его назавтра схоронили, как положено, но в лесу, не на погосте — кто ж ее знает, крещеная она там, али нет. Ничо при ней не нашли, токо одежку ветхую, так и не знаю, откель она сюды пришла. А младеню было дня два, не боле. В лесу рожала, что ль? Ума не приложу…

— И это?.. — поднял взгляд кверху Стиор.

— Тот самый младень и есть. Шустрый… коли что не заинтересует его! Как подрос и ходить выучился, так и не словишь его — то на крыше, то по деревьям лазит, то еще где. И вечно шкоду чинит! Вчерась вон горшок большой расколотил. Зачем, спрашиваю. А, говорит, интересно было, откель горшок упасть должен, чтоб разбиться. Ну, и чё с ним делать? И кем токо вырастет?

— Надо такое дело найти ему, чтобы он свое любопытство на пользу обратил, а не во вред, — уголками губ улыбнулся Стиор — знал, кем вырастет этот мальчишка. Черным магом!

— Ну, какое тут дело… да штоб с пользой и любопытством… — дядька Михл озадаченно поскреб затылок. Было видно, что эта задача не по нему. — А может, вы попробуете, святой брат? — с надеждой уставился он на мага. — Мы с женкой уже отчаялись, а староста требует, чтоб приучили к порядку. Токо как?!

— А почему бы и нет? — маг сделал вид, что задумался. — Все равно где-то неподалеку буду себе хижину строить, думал дальше пойти, но сил нет. Да и зима скоро.

— Оставайтесь, святой брат! — обрадовался трактирщик. — А хижину мы уж поможем построить, да и дрова понадобятся.

— И, правда, оставайтесь, святой брат! — заставил Стиора вздрогнуть низкий женский голос.

Он резко обернулся — позади стояла высокая худая женщина лет сорока с чем-то. От нее веяло властностью, силой и уверенностью в себе. Взгляд недовольных серых глаз требовал чего-то от всего мира, казалось, его обладательница свято уверена, что все вокруг ей должны.

— Здравствуйте, матушка Пилагма! — подхватился со скамьи трактирщик. — Это наша староста, святой брат!

— Рад видеть, уважаемая! — Стиор тоже встал и поклонился.

— Жаль, что вы не святой отец, — грустно сказала Пилагма. — У нас уже больше тридцати пар невенчанными живут! Детей некрещеных куча…

— И рад бы помочь, да нельзя… — развел руками маг. — Хотя…

Он задумался, а потом неуверенно сказал:

— Читал я в «Поучении» старца Амфитистокла, что коли нет рукоположенного святого отца, то и мирянин крестить может, ибо негоже детенку некрещеным быть. Главное, чтобы с искренней верой!

— Правда? — обрадованно спросила староста. — Спасибо вам, святой брат!

— Ну, я еще могу новопреставленного раба божьего отпеть, молитвы все нужные знаю. Детишек Божьему Слову поучить. Но венчать — нет, невместно то монаху…

— Что ж делать, — грустно вздохнула Пилагма. — А вы грамоте обучены? Говорили, что читали там чего-то…

— Обучен, — кивнул Стиор.

— Может, напишете нам прошение в Синод, чтобы нам святого отца прислали? А я с оказией отправлю.

— Напишу, отчего ж нет. Пергамент или бумага найдется?

— Найдется! — заверила староста. — Так, может, и в самом деле у нас останетесь, святой брат?

— Только не в деревне, — поспешил поставить границу маг. — Я — отшельник. У меня с собой грамота приора Святого Синода, дающая право на отшельничество. Потому среди людей жить не могу, где-то в стороне — да, можно. Только место для хижины удобное найти надо.

— Сыщем место, — улыбнулась Пилагма, но улыбка на ее лице почему-то смотрелась неестественно, казалась фальшивой.

Стиор отметил это, и дал себе зарок соблюдать в отношениях с этой женщиной величайшую осторожность — тот еще фрукт, судя по первому впечатлению. И себе на уме, выгоды не упустит. Сейчас ей кровь из носу нужен священник или хотя бы монах, чтобы держать односельчан в ежовых рукавицах. Что ж, он сыграет эту роль, все равно придется оставаться здесь — просветив быстро составленным заклинанием Подкидыша, Стиор понял, что дар мальчишки еще спит. Надо дождаться, пока он проснется, а до этого может пройти и десять, и двадцать лет.